(цикл)
В конце лета.
Туман подол полощет в ручейке, От брызг в округе веер траекторий - Они звонны на дремлющем цветке, И в зеркалах ближайших акваторий. Над лугом гроздь рябиновой зари И шелест крыл над блеклыми стогами... Ворчливый август медленно творит Начало дня озябшими руками
Осенний вечер у пруда.
Вплывают облака до видимых глубин Вечерних вод осеннего пруда, И отражают тлеющий рубин И облака и стылая вода.
Размазал свет плывущий небосвод В подрамнике задумчивых рябин, И оставляя след в глубинах вод, Уходит прочь тускнеющий рубин.
Гербарий на снегу.
Намело снежинки вдоль опушки Простынёй нетканного ковра И ложится, словно в пух подушки, Листопада поздняя пора.
А на снежной матовой подложке Как итог внеклассной суеты Разлетелись листья по дорожке Словно все, гербария листы.
Вечерние облака зимой.
Морозный свет немой зари Условный ряд причин нарушил, Я в лоно розовых перин Кладу ликующую душу. Здесь нет привычной суеты Беспечных мысленных потоков, Здесь в полной мере простоты Раскрыта суть души истоков, Здесь жизнь глядишь со стороны, Свивая прошлое с грядущим, Здесь все Миры вокруг равны В доступности, сквозь них идущим. Здесь тишина, здесь слабый свет В тонах загробного убранства, Здесь новый мыслится Завет Во вне времен и вне пространства.
Но запад властною рукой Задернул трепетную штору; Я прошептал за упокой Душе, теряющей опору.
Февральский дожд.
Февральский дождь – небесный душ, Весенней близости дыханье. И проступает линий тушь, Снегов смывая очертанье. Затихли свисты снегирей – поднялись к северным широтам, Но крепнет гам из-за морей предвестник скорым перелетам. И, я, с заснеженных вершин смотрю на хлопотные сборы: в невнятной радости души мне внятны птичьи разговоры.
Весенняя ночь.
Небесный свод мерцающим ограном Открыл свою не познанную стать, И Млечный путь укрыл своим туманом Садов цветущих ситцевую гладь…
Летнее утро в деревне.
Рассветный медленный восток Излил по окнам русло неба. Благословен его поток На скатерть с караваем хлеба... И я увидел скорбный знак В тени домов полузабытых: что не спалось им допоздна, сжимая боль в глазах закрытых... Здесь не гонял давно пастух Коров рассеянное стадо, Беря с собой из добрых рук Обед — полдневную отраду. Рожок в порядках темных стен Забыл былые отраженья, И треск хлыста плетеных вен Не оставлял на шкурах жженья.
Но что-то теплое пока Разлито по домам склоненным И к небу тянется рука: “Прости, коленопреклоненным”.
|