Над кроватью лубок с лебедями, Пыльный шкаф, нездоровый на вид. Только некто, прибитый гвоздями На иврите в углу говорит:
“Лама, лама азавтани, эли?”, Почему ты оставил меня На исходе любви и недели В черном теле средь белого дня?
Если я этой смуты виновник И ответствую, что я таков, Ниспошли мне волчцы и терновник И проклятье во веки веков.
Если я этой лжи предводитель, В гневе разум мой, будто в огне, Не пиши, мой небесный учитель, В чудный свиток свой слов обо мне.
Это искус особого рода – Быть собою самим на кресте; Только я не искал оборота С ожидавших меня в пустоте.
Я уйду в те края, где любовью И бессмертием дышит земля, В человеках с холодною кровью Чтоб исполнилась воля твоя.
И пока я в колодки закован Бренной плоти для всех небылиц – Твоя воля не знает законов И любовь не имеет границ.
|