Однажды, по Москве гуляя,
зашёл я в тёмный грязный двор
и дивный клуб мне, умиляя,
дарил прикрасы старых нор.
Гроза на небе бушевала,
пробрался вглубь я, словно вор,
где музыка басов играла
и слышу, я там, разговор,
что в этом клубе ходят девки,
из знаменитых и крутых,
снимают те парней одетых
и раздевают смело их...
За это платят они лихо
по триста баксов и при том,
дают себя отведать, тихо,
одев тебе простой гандон.
И я, чего-то, оживился,
зашёл в тот клуб и к стойке сел...
Играет музыка, искрится,
шустрит ди-джей, пластинки перл.
Налил бармен мне стопку водки
и посоветовал: «До дна!»
и пригласил ко мне молотку,
красивая она была...
«Привет» - сказала она, мягко,
«Давно ль сидишь тут, али как?»
толкнула речь, что будто гадко
сидеть ей дома, при свечах.
и если, кто нибудь, ей сладко,
создаст компанию, в лучах,
то не забудет он, Оксанку,
назвала имя своё, в такт.
Сошлись мы с ней на трёхстах баксах.
Залили водкой свою стать
и очарованная таксой,
Оксанка пригласила спать...
Там уж не помню я, ребята,
как очутился я под ней...
привязан был я, сильно мятый
и видел кучу женских фей.
Меня пытали они долго,
но ничего им не сказал,
а только спали со мной с толком,
вот жаль, что я никак не спал.
Они менялися телами
и терлись, падлы, об меня,
кусали, били и щипали,
отняв все баксы у меня.
а эта, хитрая Оксанка,
со мною раза три спала.
как хороша её огранка!
И как я клюнул на тебя?
Ведь сам искал я приключений,
на свою голову, тогда,
теперь я, - стал для развлечений,
не сплю, а трахаю тебя.
Такая доля наслаждений,
на сердце камнем у меня
и снова, вечером весеннем,
иду по улице, шаля.
Пишу стихи в блокнотик толстый
и вижу клубик, тот, ночной.
Весь задрожал в штанах мой скользкий,
голодный и спесивый бой.
Блокнот я отложил в сторонку
и будь что будет! Я решил:
зайду, проведаю, легонько,
узнаю что, мол, тут грешил?
Зашёл. Ди-джей готовит вечер,
бармен за стойкой моет бар,
а где-то, в уголке, где свечи,
сидит, красотка, – "шермон пьяр".
И среди лампочек неброских,
среди прокуренных огней,
её черты, как у берёзки,
в душе явилися моей.
«Ах, ты, паскуда?!» – хотел крикнуть,
но почему-то не вскричал,
а быстро за штаны схватился
и как трусишка, я умчал.
Бежал дорогой неизвестной,
куда вели меня глаза.
Бежал от той девчонке местной,
Оксанке, будь та не ладна.
Вбежал в «Sport bar», где многолюдно,
футбольный вечер "УЕФА"...
Бармен налил мне стопку мутной
текилы, золотом огня
и я нажрался, возле стойки,
кричал Бартезу, что: «Козел!»
что пропустил удар с галёрки.
Поднял в спортивном баре ор.
А, сам, в футболе - я не шарю,
забыться я хотел тогда,
как вспомню про красу Оксану
так сразу хочется туда.
С ней пару раз побыть в кровати
и пару раз её взлюбить,
жаль только снизу, для усладий,
я помещён был подсобить.
Стою я, пьяненький, у бара
и англичанам говорю,
что, мол, страна у нас угара,
что нам, мол, всё по фонарю:
и ваш футбол, с Елизаветой
и принца Чарльза, - не люблю,
«Rolls-Royce», - поганая карета,
«Дай сигарету, докурю...»
И пусть, они не понимали,
мой образ речи и размер,
зато, они, башкой кивали:
мол «very coоd!» и «very well!»
И хорошо мне стало, братцы,
что понимают тут меня,
бухие, мутные засранцы,
английской армии х...я.
(Variant:
футбольно – клубная семья)
19.12.07.
|
