Дедова правда

Дедова правда
(маленькая поэма о большой войне)

Посвящается 70-ой годовщине со дня Великой Победы СССР над фашисткой Германией.
Основана на реальных событиях, по мотивам рассказов моего деда Гончара Федора Федоровича (1918-1996), ветерана ВОВ (1941-1945).

Часть 1. Кузнец

- Расскажи-ка мне, деда, как был на войне,
Как сражался со злыми врагами.
Ты стрелял из ружья? Ты скакал на коне?
Что ты прячешь в ноге под бинтами?

- Ты, родная, присядь на колени ко мне,
Обними мою шею руками.
Хочешь правду услышать об этой войне?
Да меняется правда с годами…

Не узнать стройный тополь в развалине-пне.
То сейчас мы зовемся дедами,
А на фронт всех подряд забирали парней –
Воевать уходили юнцами.

Я в деревне работал тогда кузнецом,
Наковальню лупил молотками.
Коробчонку носил с обручальным кольцом
В потаенном у сердца кармане.

Я приметил одну - всех девчонок бойчей
Утром – в поле, а вечером – в танцах,
А глядела, что жгла углем карих очей.
Я ж никак не решался признаться.

Знала девка, что парень робел перед ней,
И смеялась одними глазами.
Мне казалось, в запасе полно еще дней,
Я молчал да стучал молотками.

В сорок первом прислали повестку и мне.
Я надолго простился с мехами.
И пять лет в нескончаемом гибельном сне
Мне смертельным огнем полыхали.



Часть 2. В бою

Было страшно сперва, а потом попривык.
Мы матерыми стали бойцами,
И Великой Победы торжественный миг
Не хотелось встречать мертвецами.

Думать некогда было на этой войне.
Кровь лилась. Шли бои за боями.
Надо было «стрелять и скакать на коне,
И сражаться со злыми врагами».

Меня ранило в ногу в одном из боев.
Пустяковая рана – навылет.
Был бы дома, то б вылечил разом ее.
Но в ту ночь нашу роту накрыли.

Как сумели отбиться тогда – невдомек.
Стал могилою многим ребяткам
Вдосталь крови напившийся рыжий песок.
Немцу тоже досталось порядком.

Был приказ – покидать окруженье рекой.
А вода ледяная, зараза.
Ну, а я со своею дырявой ногой…
Стала рана трофической язвой.

Врач сказал - отнимать, но я резать не дал:
Не бывает кузнец одноногим.
Каждый день крепкой солью дыру промывал,
Бинтовал и шагал по дороге.

До победного дня незадолго совсем –
Мы в германские земли входили –
Всем отрядом попали во вражеский плен,
Но в живых нас оставить решили.

То ли все подустали от страшной войны,
От пролития крови и злобы,
Но мы в лагере пленном дождались весны,
И не зверствовал немец особо.

Был в охране у них молодой паренек
Незлобивый, улыбчивый даже.
На гармошке играл и порой втихорек
Папиросы подбрасывал нашим.

Для него я был русская сволочь и гад,
Я в нем видел фашиста и гада.
А ведь он, как и я, человек и солдат,
Но с другой стороны баррикады.

И ему, как и мне, тоже хочется жить,
И семью завести, и работать.
Но его я, иль он меня, должен убить –
Помирать никому неохота.

Все понятно тогда было в этой войне:
Я был правым, а враг – виноватым.
Этой правды упрямой хватало вполне
Защищавшим Отчизну солдатам.

Но я все же под ширмой высоких идей
Разглядел некрасивую правду:
Что война – это где за убийство людей
Представляют к почетным наградам.

Мы дождались весны и дожили до дня,
Когда в страшной войне победили.
А плененных солдат, в том числе и меня,
Восвояси, домой отпустили.

Часть 3. В тылу

Возвращаясь домой, я умом понимал –
Наша жизнь не похожа на сказку.
Только сердцем надеялся все же и ждал,
Что увижу свою кареглазку.

Эх, война, ты, война… И в глубоком тылу
Меня горе-беда поджидала.
Слава Богу! Жива! Но от боли в пылу
Моя милая еле дышала.

Накануне свезли с мукомольни мешки
И к амбару на землю свалили.
Привезти – привезли для колхоза муки,
А под крышу убрать временили.

Ну, а тут как назло, стал накрапывать дождь –
Подлость тоже имеет законы.
Мужиков в ту пору на селе не найдешь,
И рванула к амбару, дурёна.

Все мешки затащила - мучицу спасла,
И своих деревенских от мора,
Но себе от натуги нутро порвала.
Врач в отъезде и будет нескоро.

Я в охапку ее и в больницу привез,
Но врачи замахали руками:
Под завязку больных, каждый ранен всерьез.
- Ждите.
- Сколько?
- Не знаем и сами.

Я тогда одному прямо в ноги упал,
Я просил, угрожал и ругался,
На коленях стоял и его умолял,
И в конце даже чуть не подрался.

Он не выдержал, рявкнул сердито: «На стол!»
Ох, и слез я тогда наглотался.
Много раз за войну мимо смерти прошел,
Но вот так – никогда не боялся.

Часть 4. Памятка

Отпустило. Ослабились клещи судьбы,
И того нам для счастья хватило.
Видно, смерть, уморившись от жирной косьбы,
Новой жизни черед уступила.

Наконец, заржавела от крови коса,
Затупилась о доблесть героев.
Опустели спасенной Отчизны глаза
От потерь и безмерного горя.

Небывалый война собрала урожай:
Миллионы - ни в чем неповинных,
Миллионы - посмертная слава нашла,
Миллионы - в безвестных могилах.

Не дождались любимых, мужей и отцов,
Сестры, матери, жены и дети,
Потеряла страна самых лучших сынов,
И за это никто не ответит.

Память каждого чтит Неизвестный Солдат,
Что взирает на Вечное Пламя:
Тех, на ком ордена и медали блестят,
И кто сгинул костьми безымянно.

Посчастливилось мне возвратиться домой,
Стать отцом твоей тете и маме.
Ну, а кто-то, уже навсегда молодой,
Стал гранитной плитой с именами.

Я уж старый, как пень, голова в седине,
Но порой не стихающей болью
Под бинтом отзывается памятка мне,
Что лечу только солнцем и солью,

Ведь с тех пор не люблю я врачей-докторов.
И ноябрьскую стылую воду…
Что, устала, поди? А давай мы блинов
У бабули потребуем с медом.

Слышишь, мамочка, хватит стоять у печи,
Подавай-ка нам чаю с блинами!

…А она, кареглазая, только молчит
И смеется одними глазами.

Март, 2015