Стучала ложка где-то по стакану, И плакал мальчик тихо, лет семи, Мы отправлялись от перрона на вокзале, Я на чужбину вёз три горсточки земли.
И что тут дивного? - Пора, видать, настала, И нет сомнения, что этот ритуал, Как на могиле корка хлеба на стакане, Так горсть земли родной на холм, где дед мой пал.
Случилось это в день тринадцатый, в апреле, И год победный был, последний на войне, В местечке Пайербах, под Веной, свято веря, Что он родных спасал и всех-всех на Земле.
И даже падая, пронзённый в сердце пулей, Он видел мать, отца, жену и всех детей, И славный сад, и поле, пчёл летящих в улей, Свою страну в цветах, где нет уж лагерей.
Он падал зная, что их подвиг не забудут, Он закрывал глаза как в сладком, добром сне, И горсть земли легла на сотни разных судеб, И это надо было деду, как и мне.
Пускай напишут для истории другое, Но память выжечь невозможно никогда, Ведь день Победы - это навсегда, святое, И не изменят нас прошедшие года.
|