Предновогодняя ночь

Улетучились краски заката
На пороге ночной тишины,
Стихли звуки последнего мата
И аккорды гитарной струны.

Откричал петушок запоздалый,
Час последний потратив на кур,
И заснул на краю сеновала,
Получив до утра перекур.

И в ночной завывающей стуже
Словно замерла жизнь навсегда:
Ни души не заметишь снаружи,
Только пёс заскулит иногда…

Крепким сном спит посёлок усталый,
Бабка деду никак не даёт…
Деду ж бабки по-прежнему мало –
Девяностый пошёл деду год.

Платонически бабушка любит –
Дед словечек таких не слыхал,
Слышит только лишь: «Видели б люди,
Что творишь ты, трухлявый нахал!»

Ну, куда лезешь, старая кляча?! –
«Борозды» ж не найдёшь до утра…
Ты рехнулся, старик, не иначе?!
Я давно для прелюдий стара!

Поцелуев твоих мне не надо –
Отцвела лет уж тридцать сирень…
Ты как будто сбежал с зоосада!
У меня же от сексу мигрень.

Говорила, что, старый, промажешь,
Не качай же кровать так, старик!
Где ты видел, чтоб бабки рожали?
Что ж ты пялишь резинку на «клык»?!»

Запуржила окошко всё вьюга,
А старик всё старухе не мил:
«Где ты взял этот «шарик», подлюга?
Снова «в гости» к соседке ходил?!

Знаю, злыдень я этих соседок!
Без бл.дей ты опять одинок?!
Захотел новизны напоследок?!
Так,пожалуйста, вот, вам порог!

Что, козёл, вспомнил старое снова?
Потянуло в чужой огород?!
Ты давал же мне честное слово
Позабыть про соседок, урод!

Честь в замужестве не сохранили –
Погуляла по задницам плеть…
Муженьков побыстрей схоронили
И давай – на женатых глядеть!

Раньше был ты и нежным, и чутким,
В дни рожденья дарил мне букет,
Всё сгубила любовь к проституткам,
А прощенья предательству нет!

Прекрати! В заповедном не ройся,
Убери от греха срамоту!
Слышишь, ветреник, Бога побойся!
Говорю же: прикрой наготу!»

Старик:

«Я не верю ни в бога, ни в чёрта,
Но со всеми бывает конфуз…
А тебя берегу от аборта:
Ни к чему нам с тобой карапуз!

Зря меня ты ругаешь, старуха,
И соседок напрасно клеймишь:
У меня же – любовь, не порнуха,
А ты мужу в постели хамишь!

Ты приснилась мне прошлою ночью,
Не такой, как сейчас, - молодой,
Видел стан ещё стройный воочию
И всё то, что не видел другой…

Счас лежишь предо мною нагая,
А какая была в двадцать лет!
Но люблю и такой, дорогая,
И любовниц давно уже нет…

Все любовницы спят уж в могилах.
Да, не скрою – знал в бабах я толк,
И пока, как никак, ещё в силах
Свой исполнить супружеский долг!

Про свой долг ты ж давно позабыла,
А ещё на соседок грешишь…
Но ведь раньше меня ты любила,
Как сметану голодная мышь!

Мы знакомы же с раннего детства,
Ты мне, Клавка, почти что родня,
И давала всегда без кокетства,
Потому что желала меня!

Помню с мокрых, холщовых пелёнок –
Своих чувств я скрывать не привык.
И скажу тебе даже спросонок,
Что мужчина – до смерти мужик!

В чувствах искренних нет моих фальши –
В этот миг меня лучше не трожь!
«Старый конь борозды…» - знаешь дальше,
А ты клячею старой зовёшь!

Ну, так что же, а если – и кляча?!
Но душа-то ещё молода
И, как в прошлом, смеётся и плачет,
И желает любви иногда!

Не толкайся, супруга, руками
И ногами не надо шпынять:
Были ж раньше и мы рысаками!
Дай покрепче, родная, обнять…

«Кляча», значит! А Васька – не кляча?!
Ты ж вчера ему рубель дала!
Васька, может быть, любит иначе?!
Вот судьба-то с кем дуру свела!

Ваське жить, знай, осталось недолго –
Он давно на твой зад-то глядел!
Мой позор скроит в проруби Волга!
Значит, баста: супруг надоел?!»

В завывающей утренней стуже
Дед в сердцах одеяло сорвал,
Осознав, что супруге не нужен,
Как мужчина, достойный похвал.

Досыпает посёлок усталый,
Посветлел внеземной небосвод,
А у деда желанье пропало….
Со старухой встречать Новый год.



© Copyright: Александр Коржавин, 2015
Свидетельство о публикации №115060403055