Прекрасная ночь! И прекрасные пьяные мысли!
В звездеющем небе дрожит, задыхаясь, луна.
Не я, но – поэт. И не смерть, но – оконченость жизни…
Ни грусть и ни радость, а просто немая тоска.
Забраковали любовь сигаретами, пивом, укладом;
И заключили в тюремности парка мой порванный стих.
Истерично смеётся, рыдает душа… Впрочем так ей, дуре, и надо!
Наконец, поняла, что любовь её – не для живых!
Как же больно, противно, но всё-таки чуточку легче –
Накуриться, сидеть в полудрёме и пить, пить и пить…
О, Всевышний! Как хочется выхлебать смерти,
Проклиная гнилую любовь, пьяный стих, свою жизнь!…
Снова бросили, в ту же вернули реальность!
Осознай же, слепец, – Бог любовь создал не для тебя!
Но упрямая всё же моя поэтичная странность
Ищет счастье в несчастье её бытия…
Сколько слёз ещё скажет поэт своей жизнью?
Обжигаясь, с надеждой и страхом опять всё ныряет в огонь;
И в агонии бьётся над прозой, над рифмой, над смыслом…
Опьянелые строки… холодная дрожь… снова – боль…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Так спивается сущность несчастной души Непоэта,
И рвотное месиво строк заливает рожденье стихов!…
Кто б меня исцелил от нелепой проклятой болезни! –
Алкоголем течёт по желудку бессмертная, сука, любовь!
2001
|
