Закат, пылавший в тысячу свечей, на хлипком краешке небесного утёса шагами ночи был напуган и истлел, как лист зимой, под натиском мороза.
И ночь пришла, размешивая с тьмой углы по комнате, фонарные заплатки вывешивая - в крендель завитой по стенам… Их докучливый конвой мне, впрочем, не казался неприятным.
И ночь колючая, и блёклые огни, и отголоски в ночь, охрипших электричек, давали в руки неожиданно ключи от снов, как от дурных моих привычек.
Проклятый сон – не ужас, и не явь, холодная расчётливая осень, оскал луны, как пропуск в карнавал, и я на нём чужой оруженосец.
Я пил те сны, и наливал в стакан… и был, от выпитого, в стельку безнадёжным, тебя во сне я в губы целовал, и ты смеялась, я смеялся тоже… И эти локоны, алмазы на глазах, и шёпот, руки, кольца Альманзора… И страх проснуться… звуки заплетал в назойливую поступь командора…
Я видел сны, в огранке алых звёзд, ты запускала к звёздам самоцветы, они кометами, закрученных хвостов, делили небо пополам и на приметы. И по лучам от этих алых звёзд мы забирались на вершины мира, откуда нас катали к полюсам циклопы, так похожие на джинов.
И берега, и рощи, и цветы… и росы, песни менестрелей мостили в небеса дорожки и горели в рассветах от земли до синевы, и мы, как дети, зачарованно смотрели на эти россыпи и замки из мечты…
Всё это в снах… Под утро ты уйдёшь. Напиток из любви останется холодным, как смятая, ненужная постель в рассветном сумраке и в мыслях сумасбродных… . Я был всю ночь твоим, но только в этих снах… ночь, кутаясь в шелках, безропотно уходит в её жемчужных, чёрных зеркалах ты таешь призраком, этюдом в эпизоде…
Открыл глаза, наткнусь на потолок, на потолке разводами – белила, машины полицейской где-то вой… И утро, нарастая, - скалилось и… мстило !
|