В России нет поэтов
Уж 80 лет…
В Москве у лип в писательском собраньи
Очередное написали указанье:
«Почто в СП России не вступил товарищ Фет?»
- Обидно это, право,
Мы держава и есть…
А где у нас михайловский затворник?
- Во вторник без компьютера к нему
Езжает пусть Никитин… Или, впрочем,
Обычной почтой…
- А где у нас лауреат богатый
Наш Лев Толстой, похабник бородатый?
Немотствует портретами стена.
Немотствует писателям страна.
Тут с Сахалина прилетает Чехов
И ежится, под метр девяносто ростом,
Он пролетает как ночные звезды
Мимо собранья: « Ну вас, пустобрехов!»
В Калугу меж рядами проскользнув,
Как «Супермаз» включив турбонаддув.
Видали только красную рубашку
Средь спелых нив, белеющих луной.
Писатели соляровой Москвой,
Закупленные оптом с сел и пашен,
С парткомов от Бурятий до Чуваший,
С заводов, где пустые их станки
Не своят много лет ученики
Которые ( чтоб им не быть средь лохов )
Тож все в Москву учится сперлись скопом, -
Писатели сидят, рядят и судят.
Но их в Кремле никто уж не голубит…
____ _____ ________
Как родная меня мать
Провожала,
Тут и вся моя родня
Набежала!
- Аюй, что ж в инстетут ты едешь, Саня?!
- Чтоб не работать! Я же не дурак, маманя!
Чтоб не работать , поступили в ВУЗ-ы
Все 100 % бывшего Союза
Великого, всем в гордость да пример,
Вся молодежь былого СССР.
Все болтологили, и гласили, потели
Меж тем, как фабрики безлюдные пустели,
Старели, мерли, пили и болели…
В РАБОЧИЙ КЛАСС НЕТ ДУРАКОВ ИДТИ!
В писатели подались да в шути
На телевизию: бабла там море грязи!
( Был б ты еврей да были б только связи… )
И рухнул СССР в крови, в дыму!
Весь рухнул он, бедняга, потому,
Что все рабы из вузовской программы
Давным-давно в стране не моют рамы.
Из 100 миллионов человеконаселенья
Миллионов с 40 умирают от безделья.
А остальные 40 – спят и видят.
Тут некому крутить сгоревший дизель
Завода Сталина «Советский пролетарий» -
Все в глянцевых журналах улетали.
Кругом сидят сплошные дуболомы
С московским или питерским дипломом:
В редакциях и в офисах оффшорных,
В компьютерах и в сучках коридорных.
И все хотят упорно сервелата,
Креветок ржавых, и ризотто, и салата
Из ананасов – ананаски жри да жуй
Гранаты в пузо, жирный гад буржуй!
В писатели бездельники идут.
Он для того нам дан Литинститут!
Коль на экранах жирное мещанство
Скупило за копейки - государство.
В Москву все сперлись: токари и свахи,
Все рифмоплеты, графоманы и собаки,
Вся сволочь местная, владельцы ОАО,
И шушера Бастинда, проститутка
Сельмаговская.
Сперлась ,кроме шуток,
В квартиру в Видное старуха Крокозябра
К сынку-министру местному – баюкать
Таких же гадов жирненьких, им хрюкать.
В Москву все сперлись: все доярки, землемер,
И оператор местной водокачки,
И дачник Пырин, бывший офицер,
И неудачник Зырин, и ударник
Из клуба.
Сперся за ночь пономарь.
И поп уехал. Смылся дед Щукарь.
Уехал Шолохов, уехала Аксинья,
Уехала якутская Россия,
Родных могилы кстати прихватив.
Лягуши сьехали. Уехал партактив.
И Ундервуд, яврей по свекловицам,
И бабка Нинка, самогонщица станицы…
Сбежал ухват. Сбежали тараканы
Как бандюганы ОАО в Багамы.
С деревни лешие перебрались в Москву-
И стали Ельциным, министрами – весь ад!
Вампиры ночи там сидят в «Пусть говорят»,
Русь превратив в сплошнейший Тель-Авив.
( Но на евреев есть еще халиф
Багдадский. И восточная Луна.
Калашников. И султанат в Париже.
Китай. Китайцы. И «Великая Стена».
Звезда возмездья неминуемая свыше………..)
Остались только голые поля
Да кабыздох, что лает: . . . . . . . . .
Стоит лишь Государыня Бутылка,
И улыбается как сытая котяра.
______ ______ _______
Стою один как гоголевский сон.
И зрю, как катится дорогой колесо.
Вихляясь, словно пьяное Ниче!
За бурмалиновым хозяйским «Москвичом».
В Москву! В Москву! Все разгонять тоску!
Взяв пушку и приставивши к виску
Увидев то, царь Петр застрелился.
Не Петр Первый, а уже Второй.
В том колесе любимою Москвой
Сам черт Москвы на ярмарку катился
Английскую. И Петр удавился.
Не Петр Второй, а Петр уже Третий.
Который мог бы править в белом свете
Вместо Медведя с жирными волками
В лесу российском с бабами-ягами
С Литинститута – критикессами, т.д.,
Воспевших нас на атомной руде.
Черт ухмыльнулся - и в Собчачку превратился.
И видел я, как солнышком столицы
Собчачки стали ночью ягодицы.
И - светят в ночь любимых москвичей
В ночные окна родины моей.
И все смотрело, все дивилось им!
И Лужники – наш Колизей. Наш Рим!
Стою один среди равнины голыя.
И вижу кладбище костей от той коровы,
Которую ( пока все пьют перцовку )
Видали мы на фантиках «Коровка».
Тогда был справедливый строй страной
И свет в ночи: «КПСС – наш рулевой!»
Но здесь Рубцов уходит по-английски…
Он не имел московския прописки…
_______ ______ _____
Войду ль в избу – там нету никого!
Гуляет ветер шорохом веков
Да пыль давно умерших здесь славян -
И дух святой от византийских стран.
Тут мне сказал федорин самовар:
« Вот фиг я буду им, дурным, товар!
С тобой в избе навеки остаюся!
Меня с славян всех нынешних тошнит
С московских этих! Заживем, пиит!»
И лампа керосиновая в грусти
Сказала, освещая вполнакала
Сей стол пустой со школьною тетрадкой:
« Я буду тебе Муза и лампадка!»
Сапог сказал: «О, Господи Иисусе!»
С пером гусиным и чернильница предстала,
Подруга верная : « Тебе не изменяла!»
Метла сама мести пороги стала…
Сказали мыши: «Ты один в селе
Будь верен нашей истинной земле!»
И Ворон крикнул, севши на забор:
«Таких люблю я! Радость! Неверморрррр!
Там в городах мой всякий магазин!
Хлеб, соль и спички, колбасу и керосин
Таскать я буду, иногда и евро!»
И – отлетел к себе в восьмое небо…
Однажды побежденные фашисты
Сюда приткнулись обозреть картофель, рожь.
И, пожалев отчизну коммунистов,
Мне привезли компьютер «Макинтош».
( И генератор, кстати, фирмы «Бош»)
От березовских, абрамовичей, убей-ка,
Ведь не дождешься, Русь, ты ни копейки!
По полю бродит тут комбайн одинокой
Как парус Лермонтова в голубых бурьянах
Без комбайнера – этаким пророком,
Кося зерно от финн до Пакистана.
А комбайнер с писательским билетом
Давно уж спился, бедный, пиша книги.
Он пишет книги между водкой и буфетом,
Влача строку как каторжник вериги.
Он вспоминает васильковый рай,
Скользя линолеумом в длинных коридорах
СП России с бодуна на хай
Русскоязычных рифмоплетов вздорных.
Которые не пашут и не сеют,
В Америке любя свою Рассею.
В Москву! В Москву! Все разгонять тоску!
Тут Грибоедов, запрыгнув в карету,
Перекричал в писательских пенатах:
«Россию предали! Уеду я, уеду
В деревню к тетке! К черту! В глушь! В Ардатов!»
Сидя в избе превыше облаков
С своим любезнейшим болтушкой-самоваром,
С мышами тож, мы смотрим далеко,
Как всяк писатель стал в Руси товаром.
Тех или этих.
… Да, нет поэтов!
Есть лишь вор в законе.
Ну, не растет в асфальте да бетоне
Овес, пшеница – и поэты также.
И не растет в Москве табак и рожь.
Зато цветет махрово дрянь и ложь.
Вот потому уж 80 лет
Здесь не родился Афанасий Фет.
________ ________ __________
Выходя с косой
В окрест пустые грустные поля,
Мы косим травы в стороне глухой
И темной – в грузовик седой
Кладем их стогом для коровы для.
Не ждем мы милостей писателей Кремля,
И под Кремлем в своем кружке живущих.
Стране Советской радостный попутчик,
ГАЗ-52! О гений ГАЗ-52!
Создал тебя умерший наш рабочий
И крестьянин, светоч-голова!
Ты тридцать лет все воешь среди ночи
Со стогом сена. Ты даешь млеко
Мышам моим, бедней церковной мыши.
ГАЗ-52, ты русским мужиком
В глуши глушей трудишься вечно лишним.
С больным мотором,
С древнею резиной,
Ты не чета московским их машинам!
Глядишь глазами в этот мир чужой
Базаров грязных да стихов унылых.
Их не читает русская рабсила.
Туманным утром выйдя на крылец,
Я созерцаю, как завшивевшего пса
Роса покрыла. Говорящий лес
Простерся до Полярного Кольца.
И мокрых кур остатками стола
Кормя не глядя, вижу в ржавой бочке
России срам, московский весь бедлам.
И - Ворона на ржавой водокачке.
Гнилые крыши, горбыли, сараи,
Руины фабрики с погнутою трубой,
Стихов московских каркающих стаи
В стране разбитой и глухонемой.
Книг патриотов, либералов дымки
Из библиотеки выброшенных вон…
Тень Пушкина, старуху в пелеринке
Да на путях проржавленный вагон.
И - джип руководителя с Москвы.
Который третий месяц ни копейки
Всем тут не платит – жаден как волхвы
В Кремле сидят с женой своей-еврейкой.
Вверху я вижу Божие Лицо
И ангелов, несущих наши души
Через московских, питерских бесов.
А вшивый пес опять завыл снаружи!
Вот незадача! Чтоб «Онегин» написать
К чему теперь в квартирке жить на Мойке?
Дух отрицанья, отрицанья мать, –
Либерализм, Нью-Йорк да Перестройка.
И Ворон мой, на выводы он скор,
Вещует всем, нахохлясь: «НЕВЕРМОРРРРР!»
О Ворон мой!
Которого страшится
Весь праздный мир, воспет ты только По.
Нахохленная, страшненькая птица,
Иди ко мне! Вот миска, молоко!
Ах, Ворон мой! Ах, бедненькая птичка!
И кто в тебя каменьем не швырял!
Швырять камнями – общая привчычка
В ворон, в поэтов. ..
Ворон мой молчал.
Войди в мой дом. Тут говорить мне не с кем.
Все о рыбалке, прозе разговор…
Да про Москву.
А радио про Меркель
Гнусит чего-то о притихший двор.
Тут Ворон каркнул: «Всюду моя пища!
Богатые везде обсели твердь.
Вокруг я облетаю только нищих
И нищих духом. Остальным я – Смерть!
Я заповедь. Я – наказал Пилата!
Я свел во ад за час Синедрион!
Я – ужас суетных, неправедно богатых,
Еретиков, без Духа всех племен!
Я прихожу в чертоги до рассвета
Их вынуть душу мелкую мещан!
Я – Суд земли! Кошмар для президентов,
Князей, банкиров, всех дворцов всех стран!
Я у Креста высоким изволеньем
Рожден вещать грядущий Страшный Суд
Миллиардам вашим. Я – Предназначенье,
Планету чищу смертью от иуд.
Неисправимо вечно, к сожаленью,
Все человечество с лжеверием пустым.
А праведных средь тысяч поколений –
Их что песчинок с кладом золотым!»
День пролетел.
Вот, цокая когтями,
Взошел мой Ворон.
В древний ржавый «Орск»
Косил, в тетрадку школьную стихами
Испещренную – вдруг он произнес:
«Видать, поэты здесь у вас не в моде!»
И вышел вон.
Я - снова вслед за ним
К пустой деревне, груше в огороде
Уже в ночи с туманом золотым.
Тут Ворон мой едва взмахнул крылами.
И я увидел в пропасти земной
Нью-Йорк второй, Москву, весь ад с огнями
Костров чадящих – весь миллиард златой!.........
И – над пустой всемирною породой
Мой взвился Ворон, на скворечник сев.
Все птицы смолкли. И луна с природой
Все разом смолкло. Сникло, запустев…
Но…… что писать об этом?
Все все знают.
Нам толку нет от Знанья в мире сем.
Радиоволны пошлые летают
Туда-сюда – весь мир сидит слепцом.
__________ ______ __________
Вран видит джип!
И розовую рожу!
Он говорит: «Творцом творцов от века
Поставлен я судить всех человеков,
Всех нечестивых караканьем итожа!»
И – Ворон каркнул!
И … веселый джип
В мгновенье в ржавчину и мусор обратился!
И Ворон мой на час во ад спустился.
Чтоб там московский парился сей гриб.
Гриб, превращенный нынче в бормоглота,
Теперь с бесами продолжает для народа
Работать - у наивных россиян
Законом чистит тощий их карман…
__________ ________ ________
Вран полетел в Москву.
Садить на царство
Петра Четвертого – и убивать пиар.
И каркать Смерть на «Лексусы» в бульвар,
И разряжать мечи и патронташи
На всех чертей в Останкинскую башню.
И Тьма обуяла Москву.
А Вран носился…
Луна померкла,
В окнах свет потух.
Лишь черный свист над крышами дымился,
К Кремлю сужая конусовый круг.
И прах министров, шоуменов, депутатов
С провинции наехавших богатых
Ограбивших убогих - ввысь вздымился.
И Лондон русский к черту полетел
Со всем дерьмом, и Ницца, и Багамы…
А ворон каркал – мир извне горел,
Горели небоскребы, парки, храмы
Религий разных. ………
А в моей деревне
Цветет картофель. Прозябает ревень
У горбылей, да песенкой смеется
Гнилая цепь у старого колодца.
Ночами на закате в коридор
Лесов лесов глядел я за сараем
Туда, где радио потухло на века.
Огнем зловещим там горели облака
Да черных душ неслись как пепел стаи -
На подлый мир, оставленный вовне
В давно нерусской гибельной стране.
И ангелов, я видел, пел там хор,
Сей птице вторя вечной : НЕВЕРМОРРРРРРР!
|
