Приходишь ты и, сбросив алое,
у камелька сидишь дрожа,
пока январскими кораллами
земное море пьет душа.
Потом глаза твои зеленые
ты обращаешь в белый путь,
где девять фрейлин возлетронные
в твой зал не смеют и взглянуть.
Пускай жилье это убогое
гласит пружинками о том,
что ослепило кривотолками
всех деревенских баб с ведром.
И все равно ты королевишна,
хотя и валенках о снег
ступаешь как паркетом бережно -
в земной халатик ласк и нег.
Обледенелою черемухой,
обледенелою хвоей
и смолянистой бани запахом
на насте путь помечен твой.
За тот овраг и лес полосочкой,
все мимо черных изб в снегах
ведут следки твои по досточке
в счастливых розовых местах.
Зима при печке тает льдинкою
и в звезды сонные дымит,
когда наивной керосинкою
вся нагота твоя слепит.
И жизнь сползает лоскутковая
на пол - в кошачий дикий край
кровати, дома, мира, облака
к нагой красе в июльский рай.
И салютует вечер вальсами
на чисто розовых снегах
с застежкой белою пластмассовой
в твоих январских кружевах.
|
