С трудом пристроив машину на какой-то запутанной улочке, маленькая компания выбралась на оживлённый, залитый светом, празднично изукрашенный проспект и влилась в людской поток, внутри которого отдельные тощие непокорные ручейки, извиваясь, с трудом умудрялись следовать против общего течения. Но наши герои впитались, как три капли воды, в человеческую реку и та понесла их по направлению к реке настоящей: впереди был Рейн. И о его набережную бился людской прибой, в воздухе стоял неумолчный гул от тысяч голосов пирующей многоязыкой, многонациональной толпы. Многочисленные кабачки, пивные и ресторанчики были набиты под завязку потными жаркими телами, гогот, пьяные крики и музыка на все лады сливались в немыслимый ансамбль звуков, и было непонятно, как люди, сидящие за длинными деревянными столами, слышат друг друга. И было непонятно, как умудряются пробираться сквозь эту толчею раскрасневшиеся официантки в национальных костюмах, неся над головами подносы с заказанной кем-то едой, неся перед могучими грудями охапки литровых кружек с хмельным пенящимся пивом.
Да и вся улица была уставлена столами с едой и питьём, забита веселящимся людом, спрессована в еле шевелящееся, сыто рыгающее и беспрестанно что-то поглощающее многоротое, многорукое и многоглазое чудовище.
- Что будем пить? – Прокричал в ухо Сергею Никита, когда их прибило к более или менее тихому островку, на котором кружилась сияющая огнями, грохочущая музыкой карусель.
- Глинтвейн? Пиво?
- Что возможно купить, то и будем пить! – Завопил в ответ его спутник.
Они взяли три стакана глинтвейна. Горячий напиток бодрил, винные пары ударяли в нос, на холоде было приятно потягивать вино и наблюдать за происходящим вокруг.
«Дождёмся: скоро салют будет! Очень красивое зрелище!» - опять проорал Никита.
Зрелище было действительно впечатляющим, хотя Серёга к таким вещам относился с прохладцей: баловство это всё с одной стороны, а с другой – вред экологии. Вон, как всё дымом заволокло. И вонь стоит в воздухе после получаса пальбы. Красиво, конечно, но…
Потолкавшись ещё немного среди народа, поглазев по сторонам, они просочились в один из «притоков» - почти пустынную улочку, где их оглушила наставшая внезапно тишина, облегчённо вздохнули. Отыскали машину и поехали домой.
Никита с женой Светой жили пока ещё на съёмной квартире, но приобрели уже жильё примерно в сорока минутах езды от Дюссельдорфа, в маленьком, по-немецки аккуратном, ухоженном городке с трудно запоминающимся названием, не очень далеко от границы с Бельгией.
Вот для того, чтобы привести в порядок новую обширную квартиру, Серёгу и пригласили в Германию «старые знакомые». Серёга был мастер на все руки: и плиточник, и плотник, и паркетчик, и в электрике разбирался мало-мальски, и, как говорится, кран мог починить. В Дюссельдорфе он уже бывал, тоже делал ремонт одной русско-немецкой семье. «Мир, фройндшафт, жвачка», как он любил говорить. Очень удивлялся прежний клиент его» всемогуществу». «Руссишен инженеринг!» – восхищённо крутил головой немецкий инженер Марко, наблюдая, как Сергей тянет проводку и лихо подсоединяет розетки, не отключая напряжения в сети. Работой его те хозяева остались очень довольны, уговаривали и родителям Марко кое-что в доме сделать, да Серёга уж по своему дому соскучился, не захотел остаться ещё на две недели.
А началось знакомство с «немцами» в его городе, где они, три немецких семейства, приятельствующие между собой, приобрели очень недорого (по их меркам – почти бесплатно), недвижимость с целью сдачи внаём. Бизнес. Кроме того существовала надежда, что со временем цены на квартиры вырастут. Квартиры требовали ремонта, а Сергей был известен в городке, как хороший отделочник. На этой почве и познакомились, кто-то его немцам порекомендовал.
Сделал Серёга им ремонты у себя в городе, а потом и к ним «в гости» начались поездки. Им - гораздо дешевле, чем местных строителей нанимать, и ему выгодно, больше можно заработать, чем дома.
А кроме заработка ещё и посмотреть удалось многое: и в Кёльн съездили, и в Амстердам, и по разным бассейнам, саунам, ресторанам ребята его «повыгуливали» в выходные дни. Выходной – святое дело, работать нельзя. Могут и оштрафовать, если кто-нибудь пожалуется из соседей.
Расстались, короче говоря, работник и работодатели уже добрыми друзьями.
На этот раз вот к Никите со Светой приехал, месяца на три. Здесь и Рождество, и Новый год встречать придётся.
На обратном пути остановились поужинать в китайском ресторанчике. Больно уж приглянулись Серёге китайская и японская кухни в прошлый заезд. Такое всё разнообразное, интересное и вкусное – язык проглотишь! Кое-как управлялся он палочками, хотелось освоить эту премудрость, хотя никто не насиловал, для европейцев предусмотрены были обычные способы приёма пищи, вилками и ложками.
Света, правда, уговаривала в греческий ресторанчик зайти. На что Никита, знавший её слабости, Серёге взялся объяснять: «Китайские и японские рестораны – плохие. Греческие гораздо лучше! Знаешь, почему? Нет?! Света больше любит греческие рестораны. Я тебе объясню, почему. Потому, что они дешевле!»
Смех смехом, а Света себе ничего заказывать не хотела, на что Никита ей сделал замечание:»Это неприлично, дорогая!»
Ночевать Сергея оставили у себя, на старой квартире. Приняли душ по очереди, Света ушла в спальню, а мужики ещё посидели, потрепались, выпили по паре стаканчиков бренди.
Никита, бывший москвич, теперь уже предпенсионного возраста, переехал в Германию 15 лет назад, по еврейской линии, здесь познакомился со своей будущей женой, тоже еврейкой. Работал он переводчиком при посольстве. Похвастался именными часами, которые ему Лужков подарил на каком-то вечере. Рассказывал про то, что бывал в компаниях с Крамаровым, Филатовым, Натальей Варлей и другими знаменитостями. Показывал небольшую коллекцию картин и разных безделушек. Но особой его гордостью и страстью было собирание старинной резной дубовой мебели. Покупал он её в Бельгии, очень недорого: дубовый резной шкаф, например, после реставрации уже, стоил всего 600 евро.
Серёге было смешно смотреть на Никиту, который в домашней обстановке почему-то ходил в невесть где раздобытой тельняшке, порванной на груди. Грудь у него была тощая, как у цыплёнка, из прорехи в тельняшке торчал пучок седой шерсти.
Серёге постелили в смежной со спальней хозяев комнате, на старинном кожаном диване. Диван был неудобным, к тому же от него пахло пылью, старой кожей, эта смесь запахов, смесь впечатлений, скопившихся за бесконечный суматошный день, долго не давала ему заснуть, а когда он, наконец, стал погружаться в небытие, из-за стенки раздался приглушённый женский вскрик, потом, немного погодя, босые ноги прошлёпали в ванную комнату…
«Ну и Никита! « - подумал удивлённо Серёга.
- Во даёт, старый!
За стенкой ещё какое-то время слышались голоса хозяев дома. Потом всё стихло, дом погрузился в сон.
Утром, во время завтрака, Никита между делом спросил у Сергея: «Ты ночью ничего не слышал?»
« Нет. А что?» - ответил тот.
- Да Свету мышь чуть не съела, откуда-то ей на голову свалилась прямо. В этой старой мебели что только не водится.
И он принялся рассказывать о том, как трудно бороться с шашелем, который портит антикварную мебель.
Наступил новый день с его новыми заботами и хлопотами. Пора было ехать осматривать новую квартиру. И совсем скоро должен был наступить Новый Год.
22.03.2016.
|
