Василий поднимался на взгорье среди разросшихся кустарников бузины и краснотала. Вечерело. Напрямки до деревни оставалось где-то километра полтора, через поле…пшеничное поле. Как он мечтал, давно мечтал, совсем, как в детстве пробежать, раздвигая щекочущие колосья до середины поля, распластаться на колючем ароматном соломенном покрывале, и смотреть…смотреть в бесконечный купол уплывающего неба, подкрашенного персиковыми румянами. Боже! Когда это было? И было ли?!
Тропинка тем временем уверенно вела на край посадок к берёзовому перелеску, потом в низину к речушке с тёмной водой и заросшим головками купавниц болотцем. А наверху за брошенными усадами и редкими частоколами огородов уже виднелась деревенька. Родная любимая деревенька.
Василий замешкался…остановился, опустил на землю тяжёлую кладь... задумался…
-Сколько же я здесь не был? Лет тридцать?! Более?! Последний раз приезжал на свадьбу сестры. Это было…это было …точно не помню… в каком году, но очень давно. Небось, уж внуки выросли…а я, всё слоняюсь по необъятным просторам земли. Всё еще жить собираюсь. А сколько её осталось, жизни то этой?! Ничего! Ещё повоюем…-
На окраине подле кудрявой черёмухи старый знакомец - колодец …деревянный с выщербленными от времени почерневшими брёвнами сруба, поросшего мхом, и скрипучим журавлём. А вода! Какая здесь была вода! Василий опустил бадью. Она ухнулась до самого дна, и он легко вытянул полведра мутноватой жидкости. Назвать водой её можно только условно. Пить такую точно нельзя. Вздохнув, Василий поднялся и поспешил в проулок. Ноги сами несли его домой, они не забыли дорогу. Да, и как забыть?! Даже ночью с закрытыми глазами он пришёл бы сюда безошибочно.
Дом встретил бывшего хозяина зарослями малинника, шиповника, полыни, и густо разросшейся выше пояса крапивой. Заколоченные двери, мутные глазницы окон, покосившееся крыльцо и рухнувший двор…вот и всё наследство. Василий сел на ступеньки, дрожащими руками достал пачку сигарет, закурил…на щеке блеснула скупая слезинка.
-Ну, вот я и дома…и что теперь? И куда теперь?-
Он поднялся, огляделся, и медленно пошёл вдоль улицы. Тишина и отсутствие света в окнах домов пугали. Соседский дом заколочен, следующий, бабы Веры - тоже, и следующий…и ещё один. Только где-то в конце деревни теплился огонёк. Василий постучал, подождал минутку для приличия и сугорбившись, неловко протиснулся в низенькую дверь хибары.
-Эй, хозяева?! – никого. Он прошел в горницу. На кушетке под одеялом кто-то зашевелился. Старушонка неторопливо поднялась, свесила сухонькие ноги в шерстяных носках…
-Что тебе милок? Откуда ты тут?-
И тут у Василия что-то щёлкнуло в памяти. Да это же тётя Лиза, его бывшего приятеля мать.
-Баба Лиза! Это я, Васька Михайлин…ты узнаёшь меня?!-
-Нет, милок, не узнала. Одна я здесь. Давно уже одна…почитай третий годок одна живу, нет, ещё Варвара…кошка. Одна радость, поговорю с ней, вроде и полегчает. Пропала совсем наша деревня. Старики померли, кто помоложе в центральную усадьбу перебрались поближе к ентоооой, как её…цивилизации. Елееектрики недавно наезжали, провода поснимали. Я им говорю, что вы делаете, еретики окаянные, а они смеются в ответ, дескать, не к чему тебе бабка свет, загостилась ты…и впрямь, загостилась…-
-А Мишка где, твой Мишка? –
-Там-пробормотала бабка, махнув рукой в сторону погоста…
-И мать твоя Дуся уж седьмой годок, как там заселилась…и я собираюсь. Пора…мне верно пора. Ждут меня там, скучают, я чувствую…а его обмануть невозможно…предчувствие…-
|
