В ярко-жёлтом светлом свете, догорел мой день вчера,
В фиолетовое море, я залил стакан себя,
Эти мысли не пираты, но в бою на абордаж,
Во мне взгляд Калипсо тонет, эту смерть мне удержать.
(Ее платье, в изумрудах, рассекает дрожью гладь,
Они утеряли яркость и желание мерцать.
Яркий миг пронзает ткани, меня ослепил софит,
В ее тонком слёзном взгляде, раскрывается мотив.)
Глаза полные фиалок, но на дне лишь парус, бриг,
Ветер не меняет экскурс, отклоняясь в чертов миг,
Я насыпал здесь метафор, мою душу не убить,
Морской змей обнимет шхуну, воздух в лёгких догорит.
(В доме с виноградным вкусом или там, где дна не знать,
В платье призрачного цвета, ей всё нужно судьбы ткать.
Нимфа знает о всех бедах, полотно на кораблях,
Мир живых здесь неизвестен, в ближних к Мальте островах.)
Таких ямбов и хореев не видал один дактиль,
Строфы Данте на трёх пирсах, словом не рисуют мир,
Океаны из русалок, они тянут море рук,
Голоса в ушах изводят, вой сирен заводит в круг.
(Та, что что-там скрывает, она к смерти ближе всех,
Ей лишь, так отвратно слышать звон утопленных монет.
Кали дарит нам семерку, а им просто наплевать,
В мнимой страсти утопая, ей придется умирать.)
Где нет выбора и страсти, что о правде говорить,
Они дали всем названье, это называют жизнь.
Руки истинных рисуют, метят мысли полотно,
Они ищут термин "слово", а что слово - ничего!
Глаза - чистые кристаллы, губы - в бледной синеве, локоны на груди пали, ни следа о Божестве.
Теперь здесь богиня Моря и Олимп не позовёт, волны не дают пространства, Торжество не заберёт.
|
