Однажды ночью в рощу
пришел зачем-то зять.
Он в роще встретил тёщу...
Как есть! Ни дать, ни взять!
По данному вопросу -
хула, хвала Творцу.
Столкнулись носом к носу
враги, лицом к лицу.
Остолбенели оба!
Как тут не околей?!
Стоящие у гроба
куда их веселей.
По ядерной мортире
в гудящих головах...
Зять в тёщиной квартире
на птичьих жил правах.
Так продолжалось вечность...
Хоть невысок порог,
но за его конечность
кто б заступить помог?
Попали, словно, в сказку...
Дороги дальше нет.
Какую же развязку
предложит нам поэт?
А тот и сам чрезмерно
взволнован: "Вот вопрос?!
Не будут же, наверно,
стоять до самых рос?!"
Подумал так и в воду
как будто поглядел -
примчавшись с небосвода
злой ветер загудел,
сорвал он шляпу с тёщи,
покомкал, повертел,
потом, что было мощи,
задул и улетел.
Бедняжка встрепенулась,
воскликнув нервно: "Ах!",
за шляпою метнулась
и вдруг с размаху "Бах!!!"
В позиции неловкой,
коленки ободрав,
ударившись головкой
и руки разметав -
она к земле прижалась,
стыдясь поднять лицо.
А в луже отражалось
обручальное кольцо.
"О, горе! О, проклятье!
Как женщине помочь?!"
Так вспомните о зяте,
что в рощу вышел в ночь.
А тот, раним обидой,
раздумьем поглощeн,
как бык перед корридой,
раздразненный плащом.
Дух противоречивый
внутри него кипел.
Дум газ слезоточивый
глаза и сердце ел.
Угрюмо и уныло
глядел из клетки лев.
Легко ему ли было
сменить на милость гнев?
То в волчье, то в овечье
рядимся мы нутро,
но всё же человечье
связует нас хитро.
Над тёщиной могилой
уж флаг он водрузил,
когда с великой силой
вдруг стыд его сразил.
"О, жертвы мироздания
отмстительностных грёз!"
На тёщины страдания
кто б мог взирать без слёз?!
Раздоров боль саднящая
уже и не важна.
Есть женщина лежащая
и помощь ей нужна!
Как знаки заклинания -
о, Лира, не заплачь! -
дошло до осознания,
что муж он, зять и врач.
А дальше так: одеть очки,
больную развернуть,
проверить пульс, взглянуть в зрачки,
дыхание вернуть,
к колену смоченный платок
легонько приложить
и коньяка один глоток
ей выпить предложить.
Коньяк! Откуда взялся? -
мы силимся понять.
Так вот зачем являлся
так часто в рощу зять!
А если б так поэт решил:
не быть ему врачом!
Тогда бы точно приглушил
он тёщу кирпичом.
Но всё так славно обошлось:
осталась тёща жить.
"Видать кому-то удалось
поэта ублажить".
А, кстати, зятем у неё
мог быть и сам поэт.
Но, скажем: "Каждому своё!" -
хоть в этом правды нет.
Не повернутся реки вспять.
Не станут ночью - дни.
Итак - вернёмся к ним опять -
что делают они?
Ещё не завершен процесс
лечебных процедур,
а уж глядит на них с небес,
снимая лук, Амур.
Коньячный лечащий глоток
слегка её качнул,
но вовремя под локоток
зять взять её рискнул.
С минуту может подержал,
потом - какой нахал -
к себе приблизил и прижал!...
И ангел запорхал!...
В его уткнувшися плечо -
хоть радуйся, хоть злись -
она дышала горячо!
О, мир, не развались!
Но мир не развалился,
зато пришел рассвет
и вкусно заструился
дымок от сигарет.
Для них роса дрожала
и шелестел камыш,
и мимо пробежала,
так мило пискнув, мышь.
Жизнь подогнать под смету
торопится срока,
а тёще даже нету
ещё и сорока.
Читатель: много б написать
я мог, а ты - прочесть,
но время пить, петь и плясать,
а делу знать и честь!
А кто там прав или не прав -
ты сам о том решай.
Захочешь если - тёщу прав
родительских лишай,
иль дочку с зятем разводить
иди ты!...в суд, а я
предпочитаю погодить:
у них своя семья.
Я знаю - вы устали -
и мне б сказать успеть:
"В их доме даже стали
теперь и двери петь!"
|
