Наташеньке Даугавиете - моему ангелу-хранителю.
Мне ль жаловаться на судьбу свою?! Успех за мною следует повсюду... Но почему в смятении стою, перебирая фотографий груду? На них она - мой недруг и кумир, та, чей удел гастрольные вокзалы, та, для которой сотворялся мир, рукоплескали мраморные залы! Всё было в ней: и жест, и вздох, и взгляд отточенный - продуманно разящий, и яркий вызывающий наряд - волнующе-щемяще шелестящий. Привыкшая толпой повелевать, сумевшая разжечь свой дар природный... и счастлив был ей руки целовать и юноша, и старец благородный! Она ушла... и мне придёт пора покинуть театральные подмостки, и будут лишь из прошлого ветра слать дней неповторимых отголоски. Мне не суметь, как ни гони коней, настичь её...И с верою слепою осталось только следовать за ней тропой, её проторенной стопою.
|