Истина в стакане
(сатира)
В полумраке тихой ночи,
в скучном отблеске луны,
я не буду очень точен
в описании вины.
То совсем другое дело,
и вина тут ни при чём.
Да судить ли можно смело,
что нельзя постичь умом?
Почитателей сужденья
носит издавна земля.
Плод другого побужденья
навалился на меня.
Положусь на ваше мненье:
всяк рассудит по себе,
а читать нравоученья –
это вовсе не по мне …
То сюжет не самый крайний,
1
но начну. Чего болтать?
Средь убранства тесной спальни,
где двуспальная кровать,
тумбы с двух сторон её,
полка с книгами от скуки
и обычное трюмо
обнимаются супруги –
это им разрешено.
По закону, между прочим
(если то законный брак),
позволяется им ночью
поступать ещё не так.
Ну, а наша эта пара
ничего не лишена,
после пылкого угара
разговор ведёт она.
Шёпот тихий: слух же чуткий
удостоится всего.
Так призревши предрассудки,
мы подслушаем его.
Муж, учтиво обнимая,
говорит своей жене:
«Помнишь, было, дорогая,
мы гуляли при луне?
Шли по парковой посадке,
ты сказала: «Мне пора».
Поцелуй мой первый краткий,
оборвал твои слова.
Взор был еле возмущён
(лишь слегка нахмурив бровки).
я тогда ещё, ещё …
целовал без остановки.
И, попавши в исступленье,
потерявши время бег,
был готов на преступленье.
(Я – мужчина, человек!)
Но набросился животным,
отлучая от одежд,
существом богам негодным,
опускаясь до невежд …
Ты, со мной недолго споря,
не переча силой мне,
постепенно, страсти вторя,
оказалась на земле.
Нам трава была постелью!
Одеялом – небеса!
Не притворство – вожделенье
прочитал в твоих глазах.
Помнишь? В тот прекрасный миг
простонала ты мне: «Милый» …
разрываяся на крик,
и покинули нас силы.
В тишине ночи беззвучной
мы клялись навстречу дню:
«Пусть мы будем неразлучны».
Ты шептала мне: «Люблю».
Всё сбылось: вот мы женаты,
друг без друга мы ни дня,
но с той чудной самой даты,
так же любишь ли меня?»
И супруга отвечала:
«Да, мой милый, это так,
я тебя всю жизнь искала
и жила не знаю – как?
Всё в тебе меня прельщает:
ты умён, и ты красив» … –
и улыбку посылает,
поцелуем подкрепив.
Полежали, помолчали …
Муж опять с беседой к ней:
«Счастлив я, но ком печали
грудь томит, как куча змей.
Помнишь, ты однажды как-то
в откровения почин
меня ставила пред фактом,
скольких ведала мужчин?
Поимённо называла,
обо всех имела речь.
Восемь, что ли? Это мало;
чистоту нельзя сберечь.
Мужики народ охотлив;
что до женского тепла? –
так особенно уродлив
пыл и жар слепого зла.
Зачастую, как играя,
рвут цветочки на корню.
Всё я это понимаю –
(видит Бог!) я не корю.
Но иллюзий гнусны раны:
что пытаюсь позабыть?
Удручён твоим обманом.
Ведь того не может быть!
Как так, если не любила?
Млея страстью под другим,
всё ж шептала в неге: «М-и-л-ы-й»,
нарекала дорогим …
Ну, а что же тот твой, первый?
Скажешь шаг, поди, неверный?!
Обманулась, мол, любя!
Молвила жена устало:
«Я забыла обо всех.
Я твоя! Неужто мало?
То ошибки, а не грех …
Не распутна, не беспечна.
Что была глупа? Грешна!
Но тебе, мой друг сердечный,
стала верная жена.
И прошу, не надо снова
прошлым грызть свои сердца –
это больно» – и не слова,
свет улыбки льёт с лица.
(Ни рыданьем, ни упрёком
не дала обиде пыл,
лишь в глазах – краю далёком –
слёзный блеск тоской застыл.)
Сжалось сердце у супруга:
«Ладно, милая, прости.
Не издам шального звука
ревностных своих страстей.
Спать давай, уж поздно видно,
завтра рано нам вставать.
За сомненья, очень стыдно» … –
начал вновь её лобзать.
2
Вышло давешне лобзанье
в бурну страсть; ну, а потом:
муж предался прежней тайне,
а жена блаженным сном.
(Тяжба смутного сомненья
гложет беззащитный ум,
поедая дух терпенья
силой разных тёмных дум.)
Муж не спит, душой болея:
ревность пуще в нём кипит.
То жену вдруг пожалеет,
то вдруг кажется – хитрит.
«Верно то – не любит вовсе,
притворяется в ночи;» –
и решает, – ждать готовься,
рог на темя получить!»
И порой в плачевном чувстве
(то кидает в жар, то в хлад)
уличить её в распутстве
чуть ли даже был бы рад.
Не простил бы ей измены!
Да сокрыта правда глаз,
словно каменные стены,
стерегут сей тайный лаз.
Сам рисует сцены муки:
будто бы с другим жена,
и чужие нежат руки,
и от них она пьяна.
В миг высокого блаженства,
извиваясь, стонет в крик,
в благодарность совершенства
расцеловывает лик.
А потом воздаст и телу,
ласки щедро раздарив …
Так уж он им знает цену!
Как тут будешь не спесив?
То больное представленье
поражает точно в цель,
в сердце копится смятенье –
нетерпимости артель.
Здесь серьёзная проблема!
Ни один возник вопрос.
Где та истины дилемма:
что морока, что всерьёз?
Что собою представляют
в полноте своей души
(в ком порой души не чаем),
что таится в той глуши?..
3
Время к утру, ночь к исходу,
муж терзается в тиши;
мозг ведёт свою работу,
угнетая суть души.
Он, в порыве стервенея,
от избытка чувства зла
то трясётся, то немеет …
спит спокойненько жена.
Что же? Что же?! В том тумане
неизведанных глубин?
Не пошаришь, как в кармане;
не зайдёшь, как в магазин;
не хлебнёшь, как стопку водки;
не просмотришь, как журнал …
Шквал вопросов, как в колодки,
ум болезненный зажал.
Что же движет смысл измены?
Необузданная страсть?
Пыл партнёра перемены,
иль желание украсть?
Может, тяготы познанья
увлекают за собой?
Скука? Может, испытанье,
что сумеет с ней другой?
Нимфомании маразм?
Отмщения упорство
за обидный чей-то раз?
Всё распутное притворство …
Долго муж гадал, не спавши,
лишь к утру пришёл расклад.
То ли шибко подуставши,
он поднял с постели зад
и на кухню мягким шагом;
там в шкафу стаканчик взял;
из заначки, что за шкафом,
он бутылочку достал
водки тульского разлива …
Сдобрил порцию нутру.
«Что-то здесь не справедливо! –
вдруг подумалось ему, –
почему он так небрежно
обвиняет без причин
ту, что, может, любит нежно
лишь его – не всех мужчин?
Отчего такие мысли?
В меру порчи, что ль своей?
Девок разве перечислить
в холостяцкой свалке дней?
Сколько сам попортил ране,
чьи-то жёны, может быть?»
… Посмотрел на дно в стакане
и решил – ещё налить,
ЭПИЛОГ
Есть такие – всё прощают.
Кто-то склонен обобщать.
Третьи, те совсем не знают,
как разумней поступать.
Да и что тут больше важно –
делать вывод или нет?!
Но случится, что однажды
захотите вы совет.
А совет вам не поможет.
(Так что незачем искать)
Может, сделав шаг? Попозже!..
Всё ж удастся разгадать.
Только ой ли? Например, вот,
ничего я не постиг:
истрепал скорее нервы –
был дурак, а стал старик …
Май 1997г.
|
