Я не приду к тебе тревожить быт,
срывать грехи Эдем забывшей Евой,
стихом фантомным умирает слева
всё то, что никогда не отболит.
Я не приду тебя обескуражить
неловким жестом, выдавшим порыв
связать объятием нечаянный разрыв
и лгать о том, что неприятна кража.
Прощён и вор, и время, и Багдад,
Абу таскает прошлого каштаны
и носит мне – вчерашней Несмеяне,
всё, что о нас дехкане говорят.
Багдад, Багдад, южнее только Кушка,
а дальше Кушки в пекло не сошлют,
смотрю на звёзд нечаянных салют,
и чей-то кот приблудный «греет уши».
Невольно говорю с тобой во сне
о том, о чём зимой проговорилась...
Сирени майской юная строптивость,
а между снов черёмуховый снег.
