Настанет час любого государства!
Настанет день любого лжелица!
Настанет год затмения и царства!
Наступит Век Верховного Суда!
И тот кто был никем - враз станет всем,
Ибо избрал путь праведный и верный.
И будет он возблагодаренный - тем.
Ведь труд любой благословенно ценный.
Но будут те, кто владевал чужим, -
Вознагражденные денежным обличием,
Но не сумевшие сберечь души,
Став ослепленными собственным величием.
И не увидели они иного света,
Лишь кроме собственного яркого огня.
Но ведь не ярче луч — солнечного цвета.
Не полноводней капля - за моря.
Но есть всему начало и конец.
И море усыхает — мокрой каплей.
И стынет лава, как праздничный обед.
И даже звезды, как свечи догорают.
Так - человек, подобно высохшему морю,
Подобно выгоревшим свечам алтаря, -
Прославит то, чего никто не знает,
Все, набирая обороты лжетепла.
И гордость лжепророка распирает.
Ведь он свидетель солнца, которого никто не повидает.
Ведь он мессия правды, среди заблудших овц.
Так и несет он знамя, под шум и звон оков.
Но враг тому, кто сделал светом сам себя,
Любой, кто свет искать готов снаружи.
И вот начав искать - увидит тот,
Что нет в том света, кто таким себя считает,
Что тьма его душою управляет,
И что ведет он всех на смертный приговор.
Но сам того не зная,
Себя - он обрекая,
В оковы рабства приковать себя готов.
И окружат его приспешники добра -
Лжесвета - лица, обрекающее знамя.
И по Земле разносится молва.
Что тьма укрыла земли покаяния.
Но свет - он светел, и его не скрыть:
Не тьмою ночи, не покровом племя.
Любой кто хочет - будет жить,
И свет он обретет в мгновенья.
Но мрак не спит и свет любой опасен,
Ведь он указывает овцам путь.
А яркий луч, - ужасен и прекрасен,
Готов овец на путь иной свернуть.
И что тогда, с тем мраком и лжесветом?
Что было холодно и сыро даже летом?
Никто не вспомнит, как фонарь погас.
Ибо на улице теперь горит фугас.
|
