В смородине, за дровяным сараем – Невнятный шум, треск веток и возня. Хозяин-ветеран, хромой и старый, Был в удивленье: «Что тут у меня?»
Зашёл за угол – перед ним картина Самозабвенной драки пацанов: Мелькают только руки, ноги, спины, С дыханьем хриплым, но молчком, без слов.
Лишь жалобно хрустят со стоном ветки Да поднялась завесой сизой пыль. «Стоять, – прикрикнул грозно, - малолетки! Вас кто ломать смородину просил?!»
Поставил пред собой: «Красавцы, право! Из-за чего затеян тарарам? Кто начал драку?» - смотрят в пол упрямо, Размазывая юшку по щекам.
А дед своё: «Эх, вы! А как же дружба? Как объяснить поступок ваш дурной?» Один прокашлялся, сказал натужно: «Так мы за честь», и лишь кивнул другой.
«За че-е-сть? Ну-ну! Не понимаю, братцы! Поведайте подробно старику, Какая честь вас заставляет драться?» - «Казачья, деда, честь, что берегут!»
И прорвало! Наперебой, торопко, Захлёбываясь, путаясь в словах, Заговорили, поначалу робко, О доблестных кубанских казаках.
Все заповеди строгие казачьи Назвали, не споткнувшись ни на чём, На лицах перемазанных ребячьих Глаза горели праведным огнём:
«Поспорили мы, деда, что главнее: Отчизна наша или наша честь?» Старик подумал и сказал: «Вернее, Что честь – защита Родины и есть.
Для казаков Отечество – святыня, И так же святы честь, семья и долг. А вы марш в баню! Вроде, не остыла… Изгваздались-то…» - и вернулся в дом.
Пацанчики взглянули со смущеньем В глаза друг другу, засмеялись в такт… А дед, счастливый, улыбался нежно: «Да-а, вырастил я добрых казачат!»
|