Жы-Зо-Па. Выпуск 18, смертельный

Зашла я тут намедни на страницу к одной гражданке. К фаине (именно так, со строчной буквы). И открыла это произведение:

Поскорее умирай

Баю баю баю бай
Поскорее умирай
Ешь таблетки
Против боли
Ешь таблетки
Против воли
На аборт
снеси потомков
Всё что есть
Оставь подонкам
--------------------------------

Мощь, не правда ли? Какая жизнеутверждающая сила сквозит в каждой строчке!
И вспомнила об одной из своих жызопушек, выпиленных кравчуковскими модерами с сайта стихи.ру (в последующем для удобства сокращённо С.ру).
И решила этот выпуск Жы-Зо-Па опубликовать в качестве подарка этой самой фаине со строчной.
--------------------------------


Жы-Зо-Па. Выпуск восемнадцатый, смертельный


Эпиграф:

…Слышу упрёк: «он покойников славит».
Да, нет – я в обиде на злую судьбу.
Всех нас когда-нибудь ктой-то задавит,
За исключением тех, кто в гробу.
(«Весёлая покойницкая», В. Высоцкий)


Обитая чёрным бархатом комната. В центре: большой круглый стол. За столом расположились авторы литературно-поэтического сайта С.ру. У всех печально-скорбные лица.
Фоном приглушённо звучит «Реквием» Пьера де ла Рю.
За тяжёлыми светонепроницаемыми шторами – еле сдерживаемые рыдания читателей.

Председательствующий: «Леди и джентльмены, мадам и месье, товарищи и товарищи... Первое собрание клуба «Для тех, кто ещё жив» объявляю открытым.
Приглашаю каждого высказаться по наболевшей, а точнее, неизлечимо наболевшей проблеме - «как повысить смертность в стихах?»...
По серым и печальным лицам собравшихся пробежала лёгкая волна оживления. Первой слово попросила измождённого вида поэтесса. Ошалело оглядев присутствующих, она уткнулась в заранее приготовленную шпаргалку:

Под музыку гробов,
Мы смотрим друг другу в глаза,
Забыв про явность снов,
Вокруг нас пустота!
Холодная луна,
Тишина умерших крестов,
И нам уже пора,
Проститься перед сном!»
(авт. Хейви)

Председательствующий: «Правильно поставлен вопрос, товарищи. Поактивней прощаемся, поактивней».
Различив в полутьме фигурку очередного оратора, делает приглашающий жест рукой.

Я не знаю, что происходит?
Мне захочется вдруг зарыдать
Закричать без повода просто,
Или сильно вдруг заорать

Я не знаю, что происходит?
Легче взять и стрельнуть себе в лоб,
Чтобы стало полегче немного
И в душе воцарился покой.
(авт. Яна Арсемова)

Окружающие оживленно закивали головами. Видимо, чувства предыдущего выступающего о восстановлении душевного покоя путём сноса собственной башки, многим были знакомы не понаслышке.
Раздаются возгласы с мест.

И хочется об стенку со всей дури…
(авт. Александр Рушкин)

Пойду, повешусь на заборе,
На фоне вечности, под небом
Двадцать второго этажа...
(авт. Маша Пёскина)

Не выдерживают нервы у одной из присутствующих. Вскочив с места, она срывается на крик:

А почему мне должно быть больно?
А почему я должна умирать
Каждый раз? Нервно. Гнойно.
Снова. Опять и опять.
(авт. Кристина Мелия)

Председательствующий снисходительно стучит остро отточенным ножом по стакану, призывая всех к порядку.

Председательствующий: «Дорогие коллеги. Давайте уважать друг друга. И не всё так мрачно. В конце концов, есть же какие-то незыблемые ценности, радующие глаз: небо, земля... любовь, наконец».

Вздрогнув от фразы «незыблемые ценности», со стула медленно поднимается гражданин с лицом печальной национальности. Раскачиваясь из стороны в сторону, монотонно повествует:

Мертвая земля под моими ногами,
Мертвое небо над головой.
Мертвые люди идут вместе с нами,
В город который уже не живой.
(авт. Вячеслав Геогджаев)

Поймав на себе недоумённый взгляд председателя, автор стушевался и сделал короткую паузу. Но, видимо, что-то вспомнив, радостно выкрикнул в пустоту:

Ну да я больной мое место в Кащенко
Это я понимаю и без вас
Потому что я заливаясь большой радостью
Вижу счастье и боль в ваших глазах.

Приунывшие было товарищи, с испуганным интересом взглянули на соседа. Пожалеть потенциального пациента психиатрической больницы решился некто из густонаселённого театра стихирных теней.

Был отец мой нетрезв, мать была нетрезва,
Потому я уродом родился на свет…
(авт. Тень Баркова)

Председательствующий: «Данными мне полномочиями призываю всех к порядку, а вам (грозно смотрит на двух, мило улыбающихся друг другу, идиотов) объявляю замечание. При повторном нарушении регламента, буду вынужден исключить вас из членов клуба «Для тех, кто ещё жив».
Заклеймённые нарушители обиженно засопели…
– «Выношу на повестку дня жизненно-важный вопрос: «Тема суицида в современной поэзии». Прошу высказываться поэтов Стихи.ру».

Татьяна Ткачева-Демидова:

Безрадостная перспектива:
Таблетка или бритва?
Подоконник или лестница?
А может, решиться повеситься?

Валентина Щеглова:

Зажимала курок у виска,
Девять граммов чистого свинца…
Вырезала из сердца шрамы
И скрывала их пластырем белым,
Пачкала кровью все краны,
Отмывала их краской серой.

Председательствующий: «Стоп. У меня предложение. Разбиться, так сказать, по группам предпочтения». (Захихикал собственной шутке).
Весело толкаясь и беззлобно переругиваясь, поэты скучковались по углам комнаты.
Первым заговорил угол «прыгальщиков».

Светлана Олеговна:

Порой мне бывает так тяжело,
Что хочется сдаться и прыгнуть в окно

Подбадриваемая криками группы поддержки «Св-ета, Све-та», Светлана Олеговна выдала следующую кричалку:

Слушала музыку и вдруг оно,
Мне захотелось прыгнуть в окно.
Встала на корточки и камнем вниз -
Это был мой последний каприз.

Отталкивая подругу, вперёд выскакивает новая авторша. «Засиделась!», – дружелюбно перемигиваются матёрые, опытные игроки.

Анна Крылатова:

Мы срываемся вниз,
Очень скверно пиша,
«Пропади!»-наш девиз,
Говорим не спеша.

По мановенью руки председателя в бой вступает другая команда. Как они сами себя назвали: команда «резальщиков». Обругивая друг друга, к трибуне наперегонки устремились две милые дамы.

Яна Рождённая Богом Янусом вызывающе выкрикивает в угол соперников:

Вены режь!
Давай! Так надо!
Это первая расплата
За боль, ссадины и страх,
И за появленье в снах.

Ей вторит Елена Жмачинская:

Вонзила нож себе в живот.
Как странно, - холодно и жарко.
Густая кровь по мне течёт,
Вобрав остатки жизни жалкой…

Стройна, красива, молода
Была. До нервного предела.
А после смерти, да в земле,
Опарыши разрыхлят тело.

С достоинством переждав грохот обрушившихся аплодисментов, Елена гордо завершает триумфальное выступление:

Я игрушка? «Кукла» для тебя?!
Ты нашёл умнее? В самом деле?
Так вылавливай! И режу вены я
Так, чтоб жизнь ещё осталась в теле.

«А вот у меня был случай, – протиснулся вперёд гражданин с перебинтованными руками, – позвольте представиться: Князь… Великий Князь».

Великий Князь:

Первый раз я вскрыл вены в тринадцать
От неразделенной своей любви
На кровати лежал дней пятнадцать
Пока спасали меня врачи

Второй раз я вскрыл в своей школе
Декламируя чьи то стихи
Почувствовал себя в этой роле
Добавляя кровавые штрихи

Последний раз свои вены резал
На глазах своей бывшей жены
Лучше бы их тогда дорезал
Утопив ее в кровавой волны.

Притихли даже видавшие виды, маститые и заслужившие всеобщее признание своей долголетней, плодотворной деятельностью, поэты-смертельщики. Особо чувствительные барышни попадали в обморок от яркой картинки жизнеописания великокняжеского горя…

«Мы хоть и не княжеских кровей, но тоже не лыком шиты», – поднялся с места ещё один член тайного общества.

Ингвар Росс:

А давайте всадим ножик в грудь,
И до низа, вспорим всё нутро.
Что помрем? Ну так не обессуть.
Жить, в раскрытом виде, не дано.

А давайте в голову свинцом,
Что б мозги «картиной» по стене.
Мы же, чаще, думаем концом,
Получая указания извне.

Председательствующий тактично закашлял в кулак. Во фразе «получая указания извне» все собравшиеся уловили скрытый намёк на знаковую фигуру общего собрания.
Разрядила гнетущую тишину поэтесса с погонялом Летящая Над Дебаркадером. Проскакав в канкане перед изумлёнными членами тайного сообщества, она исполнила песенку с многообещающим названием «Самоубийца», на мотив известной киркоровской «Зайка моя»:

Здравствуй пуля, я - висок,
Прилетай, получишь приз,
Тонкий лопнет волосок,
Красный кровяной абрис.

Вволю навеселившись, Летящая Над Дебаркадером, видимо вспомнив о прямой принадлежности к полётам, сиганула в раскрытую форточку.
Среди поэтов, оживлённо обсуждающих задорную пляску, сиротливо выглядела одинокая фигура с приложенным ко лбу мокрым полотенцем. Никто не обращал на неё внимания. Фигура в лице Елены Жмачинской заныла:

Последний луч солнца, осенней порой
Греет мне душу и радует.
Вот только больна я опять головой.
Ну, в смысле, что боль раскалывает!...

И не беда, что меня разрывает!
То голова! Хуже ниже бывает!
Тут мне сказали: - «Болит? Значит есть!»
Было б, чем думать и душу согреть.

Председательствующий: «Друзья, в президиум пришли телеграммы от наших товарищей по духу. Позвольте, я зачитаю.
Вот что нам пишет Марина Габдрашитова:

Посмотри,
Как сладок этот яд…
Я хочу им напиться вдоволь,
Что б потом ты был рад…
Сладость
Разъедает остатки глаз.

А это пришло от Розы Красной:

Ты сам Кузнец и сам Палач:
Коль хочешь куй, а нет - так плачь.

Перебирая бумажки, председательствующий чему-то улыбается. Поправив очки, хмыкает и читает вслух.

…Мне снился в помещении грота
Обитый чёрным мехом гроб.
(авт. Виталий Титов)

Белый гроб и белые цветы.
И меня оденут в белые одежды.
И умрут со мной мои мечты,
И несбывшиеся, глупые надежды»
(авт. Лолита Интересная)

Внезапно раздался звонок в дверь.
«Кто бы это мог быть?», – скорей к самому себе, чем к окружающим, обратился председательствующий. Один из «прыгальщиков» прильнул к дверному глазку. «Свои», – с улыбкой сообщил поэт, распахивая дверь. В комнату ввалилась Летящая Над Дебаркадером. Вид её был ужасен!

Летящая Над Дебаркадером:

Пролетела стратосферу, зацепилась за карниз,
Весело, непринужденно прямо сверху - строго вниз!

Председательствующий: «Мда, не вовремя произошли неполадки с мотором. Сочувствую.
На этом, товарищи, первое наше тайное собрание позвольте считать закрытым.
Расходимся тихо и по одному.
Будьте внимательны и помните о своей избранности. Не поддавайтесь на провокации жизнерадостных коллег. Знаю, что это непросто. Тем более, после зимы природа оживает.
Увы, но с весельем бороться становится всё труднее. До свиданья, коллеги»…

Испуганно озираясь по сторонам, из подъезда выползают члены тайного клуба «Для тех, кто ещё жив». Голову дурманят запахи неба, травы и цветов. По улицам деловито снуют вечно опаздывающие пешеходы. Фыркают машины. Захлёбываются птицы от внезапно свалившейся весны. Яркое солнце греет асфальт, на котором две девчушки прыгают по нарисованным мелом квадратам «классиков». Косички задорно взлетают вверх вместе с их обладательницами под весёлую считалочку:

Ты мертвец, он мертвец
И вокруг все мертвецы.
Твой конец, его конец,
Одинаковы концы.
Страх пришел, смерть принес,
Риск убийства превозрос…
Назад пойдешь, ты умрешь,
Под землей в гробу сгниешь.

«Моя работа», – еле слышно прошептала бескровными губами Ольга Деревянко.
«Счастливая, – шумно вздохнули члены никому не нужного общества. – В народ пошло!»...

Налетевший ветер вырвал из рук председателя недочитанные листочки с выведенными кровью стихами:

Я оставляю шрам на шее,
Кусаю сердце, режу плоть»
(авт. Анна Крылатова)

Как любил я вечерние зори
И предутренний сумрак густой!
А теперь я вишу на заборе
На пеньковой верёвке простой»
(авт. Костик)

Мысленно подводя итог,
события, люди - готов некролог.
все, что было напрасно -
все-таки было,
и снова веревка
намазана мылом.
(авт. Вова Кашалот)

Барбосу селедку отдал.
Руки разводил лодкой,
Найти не пытаясь причал.
Губы бантюжным эклерчиком,
Глазки в клубничный сироп.
Не зови же меня своим перчиком,
Любовью сколотишь мне гроб.
(авт. Анна Крылатова)


Рыдаю!.. Занавес.


PS. Все стихи взяты со страниц авторов, зарегистрированных на якобы поэтическом сайте С.ру