И бог играл, нагие девы пели в лазоревых плащах, Входил Ноябрь, сиреневый и опохмелый, Входил Декабрь, торжественный и смелый, В лице угрюмой стужи колыхались ветры, и в вереницах звезд за хвост кусались псы... Вращался полый небосвод в окалине зарниц, Гудели губ его раскатистым железом трели, В железе дней и темных водах медью струны, Глаза огней с щекастых туч смотрели яшмой, Искали Гретхен, искали нежность и ракиту, Искали девочки последнюю золой надежду... Бог умирал и жил, с одной заветной целью, - От времени спасти любовь, и зло, и доброту... Набрасывал петлю лассо на клык Луне, тащил её в подвал и плечи обливал вином, На скрипке струны рвал, дырявил ржавь, Прокалывая тишь хлестаньем диким тел, Гудел в родник трубы кичливым мраком, Утирая рот сошедшей с неба каравелле; И поцелуями вибрируя в кромеши дней... И вызревали марши на баталиях пределов, Неслись на зыбь, на борт, на паруса стеной, Всходили звезды голубым аперитивом, и возжигали суши, и моря, и острова кормой, Несясь томимой лаской к девочке несмелой, Слоновой костью башня возвышалась пеной, Неся глоток, еще один глоток из бездны... Найдя её и прижимая к ране сердца и оков, Над кандалами неба, бурь, морозной сини, Ища узор зимы в плетенье навьих кружев, Ища защиты и приюта песне, дикой гневом, Ища приюта пытке нежной, кроткой и шальной... Зудел кривой забор, щеколдами стучали зубы, Глаза домов и очагов струили жидкий свет, В руках обледеневших ОН принес ей камни, Жестоким пламенем израненных утроб... И рух пылал возмездием и верой злобной, А на глазах ребенка блестели бусы-слезы, Не помня дней, не помня скрытой радости утех, На мельхиоровом плато волчки метель ревели, Из пряжи дум рождалось полотно Кассиопеи, В лучах ярчайших, бликах бесконечных снов... Над кроной дней беспечных ликом мудрым, Луна и Солнце повитухой на дитя струили свет; Корявый месяц посохом стучал о твердый лёд, И пилигрим подкрасил елью новогодней яркой, Раскрасив шутками волшебный натюрморт... _________________________________________________
|