(вольный перевод)
Лебяжьим царством корабли уснули
Вблизи местечка под названьем Тир.
Глубок их сон, слегка проржавлен мир.
Пронизанные солнечною пулей,
Слепым кольцом стоят у островов
Галеры, каравеллы и корветы…
Не вам ли знать стрельбу из пистолетов,
И бунт рабов, и приключений зов?
Не вам ли снятся славные пираты,
Вино и кровь, ад и волшебный рай?
Жизнь или смерть? Задаром выбирай…
Бегут завоеватели-фрегаты
В зелёные, жемчужные моря
Вдоль берегов, садами окаймлённых,
Где златом виноградники на склонах,
Где даже скалы тайно говорят
О паруснике, том что на рассвете
Является в заливе светлых грёз.
Средь волн, горящих лепестками роз,
Поймав попутный незлобивый ветер.
В ультрамарин окрашена корма,
Лиловый флаг болтается на рее,
Галерники надёжно вёсла греют,
Фантазия бурлит… сойти с ума!
Ответь мне утомлённый капитан:
-Куда плывёшь ты, волны разрезая?-
Хохочет экипаж: - Пути не знаем…
Быть может к древней Трои берегам?-
Кто ведает, минуя сколько стран,
Морей и измерений - тех и этих,
Мелькнёт он снова розой на рассвете,
Чтобы уплыть иллюзией в туман?
The Old Ships
I have seen old ships sail like swans asleep
Beyond the village which men still call Tyre,
With leaden age o'ercargoed, dipping deep
For Famagusta and the hidden sun
That rings black Cyprus with a lake of fire;
And all those ships were certainly so old -
Who knows how oft with squat and noisy gun,
Questing brown slaves or Syrian oranges,
The pirate Genoese
Hell-raked them till they rolled
Blood, water, fruit and corpses up the hold.
But now through friendly seas they softly run,
Painted the mid-sea blue or shore-sea green,
Still patterned with the vine and grapes in gold.
But I have seen,
Pointing her shapely shadows from the dawn,
An image tumbled on a rose-swept bay,
A drowsy ship of some yet older day;
And, wonder's breath indrawn,
Thought I - who knows - who knows - but in that same
(Fished up beyond Aeaea, patched up new
- Stern painted brighter blue -)
That talkative, bald-headed seaman came
(Twelve patient comrades sweating at the oar)
From Troy's doom-crimson shore,
And with great lies about his wooden horse
Set the crew laughing, and forgot his course.
It was so old a ship - who knows, who knows?
- And yet so beautiful, I watched in vain
To see the mast burst open with a rose,
And the whole deck put on its leaves again.
|
