Музея жизнь, так неприметна и тиха, Из прошлого течёт, издалека. Как оморочки, старых писем строчки И фотографий чёрно-белые платочки Несёт незримо времени река, Вбирая памяти глубинные истоки, Смеясь на западе, рыдая на востоке. В селе таёжном столько тишины, Что звуки битвы давней мне слышны: Свист ядер, пролетающих с шипеньем, Рык кончаков, звенящих в исступленье. Здесь Золотой империи сыны Сражались храбро за её величье. Звучат из крепости воинственные кличи… Взывает к морю бег лихих столетий, Над Соколиным трактом рвётся ветер – Бредёт дорога через край медвежий До порта Янь , что лёг на побережье. Бохайской крепости защитное оплетье Хранит империю у тайного истока. В возке клекочет горько белый сокол… Во рву бежит вода, соединяя тем Во тьме бурлящие эпохи перемен В один поток… Сквозь все печали-беды Растёт трава забвенья - о победах , О воинах, героях тех поэм, Что будут вновь написаны когда-то. Вдруг на планшете высветятся даты – И в ком-то голос крови зазвучит… Ударится стрела в грудную клеть, как в щит, - И упадёт на самый край обрыва Над Улахэ, рекою говорливой, А белый сокол вверх с руки взлетит. В Музее тихо. Завтра воскресенье. Сегодня здесь бушует Завременье И вечность в век перетекает тяжко. Пройду в двадцатый. Вот Фадеев Сашка Бежит с мальчишками по узкому проулку, Как видно, на рыбалку. Время гулко Свистит в ушах и пузырём рубашка. Мальчишке десять, может, больше чуть. Начало жизни. Всё легко. И путь Ещё неведом. Туман клоками Висит… и тает между облаками, Задумавшись у нового рассвета. Плетёт венки очередное лето, Река Времён петляет меж домами. Стоит Музей как Памяти хранитель, Соединяя тысяч судеб нити В одну пульсирующую нить. Вот снова Врачует бабка ЯнчедА больного. Трещит костёр, живительный огонь Вдруг перекатится с ладони на ладонь Углём горячим, заговорным словом: «Очнись, очнись - всё сущее живёт!» - И человек глаза откроет и вдохнёт Смолистый воздух. Задрожат ресницы. Воспоминанья хлынут на страницы Неровным почерком исписанной тетради – Остановись, мгновенье, бога ради! Замри в полёте, раненая птица! Вот где-то хор поёт, и всё слышнее мне: «Трансваль, Трансваль, страна моя, Ты вся горишь в огне». Заплачет дерево, под топором звеня, Багровым заревом священная земля Окрасится. Века соединив, Раздастся голос хриплый: «На прорыв!» - И оборвётся. Мне не хватит дня, Чтоб обойти три небольшие зала, Село, и к памятнику партизанам Букет цветов таёжных принести. Музей открыт - и тропы, тайные пути Ведут меня в глухую даль событий. «А счастье – жизнь сама. Иного не ищите»,- Так Мафа завещал. Но чью-то жизнь спасти, Не думая о собственном спасенье, Гореть в огне и плыть против теченья – Иное счастье и иная вера. Мне необходимо Хоть чей-то взгляд поймать, летящий мимо Из былей и легенд; вглядевшись в сумрак лиц, Узнать знакомых в зареве страниц - Тун-ло, Неретин, Майгула, Масенда… Незримо Живёт в Музее, в центре мирозданья Фадеев Александр, последний могиканин, - И застывает миг, запечатлённый в слове. Цветут саранки на отвесном склоне Земного бытия. И вечно длится Память. 2016
|