Ломая копья о небесные мосты, Ты убедился в том, что стал совсем пустым Твой зачарованный, застывший в танце бог. Замкнулась тишина в чужой, порочный круг. В нём откровенья дна и тяжесть цепких рук И даже трубный зов ритмично жжет отбой.
Жизнь костром догорает Над призрачным раем И пеплом уносится прочь.
Застыв в отчаянье над призраком души, Ты осознал мираж, которому служил, До исступления увязнув в пустоте. А заводной паяц, сведя а абсурду Свет, Жуёт сакральный смысл в потусторонний бред, Спасая "избранных" от ереси идей.
И если мечта цвета свежей земли, Давит будней плита, то похоже ты влип.
Небо плавится в чёрный пустырь И куражится сука-беда. Стадо мрёт и ослеп поводырь, Заплутав глухо в райских садах.
Ища своё лицо среди других теней, Ты понимаешь то, что смерть куда честней, Чем зачарованный, застывший в танце бог. Рванув сквозь цепи сна и ангельский канвой, Ты принимаешь жизнь, как принимают бой, Твердя как заведённый: "Мир не так уж плох!"
Если солнца лучи в клочья рвут темноту, Если сердце звучит, значит жив ещё дух.
Значит встань и гори к высоте, Славословя тернии дней, Набирая разбег, чтоб взлететь, Закаляясь в творящем огне.
Высекая из пройденных вёрст Обновлённый, неистовый лад, Простираясь к безмолвию звёзд, Дар Небес обращая в дела.
