Я встретил вас в судебном зале,
среди российского герба;
вы были как всегда в аврале.
Вы секретарша? Ну, дела.
Теперь вы тут, в тоске-печали,
бракорозводите меня.
Моя супружница едва ли,
вас переплюнет, буду мля.
А я вас помнил в пансионе,
где отдыхал от бытия;
знавал я вас в распутном лоне
и сзади видовал вас я.
Мне не забыть клуб "Караоке",
где пели песню вы любви
и ваши чудные пороки
во мне флюидами цвели.
Вы бились в бешеном порыве,
в движеньях были вы сильны,
как будто в стартовом заплыве,
вы бултыхались в полыньи.
Кричали вы: «Спасите люди!»
а сами лапали меня;
хотели секса вы на блюди,
с каемкой, с яблоками, мля.
И я хлестал вас как кобылу,
чтобы унять ваш резвый пыл
и показать мужскую силу,
да вражеский помять вам тыл.
Теперь вы секретарша судей,
С бумажной волокитою;
вы упиваетесь приблудью
продажной судовластию.
В одежде вы от "Лапидуза"
и галстук "Прада" на груди,
созревших сладких два арбуза
приподнимают аппетит.
Полоска нынче и не в моде,
но платье ваше – монолит,
и зависть женского отродья,
пусть сзади на разрез глядит, (на подвиг пусть вас вдохновит)
А мужики пускай страдают,
что не познали вас, увы
и пусть глазницы их растают
на ваши спелые шары.
Вы изменились предо мною,
не ожидая, что вот так,
ворвусь я в зал, да и с женою,
и вспомню весь наш майский акт.
Ведь помню, как вы были милы,
цветы мои сразу приняв
и на Федулова могиле,
меня легонько приобняв,
Сказали, чтобы я мужался,
чтоб помнил имя я его,
а после с вами я нажрался
и, извиняюся, в говно.
И вами обладал насильно,
задрав в кустах вам юбку вверх,
и на природе пускай пыльно,
и пусть бомжей веселый смех,
Собак фекалии вонючи,
бутылки колки от пивка;
за то тебя я, сучку, дрючил,
держа за жопу и бока.
В суде ты на меня смотрела
и я смотрел на твою грудь.
Ты, стопудово, захотела
опять в кустишках утонуть.
На ушко ты судье сказала,
да так, что слышал даже я:
«Жените нас с ним, тетя Алла!
У нас любовь, я буду мля!»
С супругой нас, та тетя Алла,
без промедленья развела,
а после, речь ты всем сказала,
слова из мозга родила:
«Всем встать, в натуре, ээрасы,
гандоны, проститутки, мразь,
исчадие блевотской массы...
Беру в мужья, при всех я, Вас!»
Все на меня косится стали
и я не выдержал сие,
поднялся на трибуну в зале,
и заарканил как мусье:
«Я развожусь. Развод, быть может,
в горячем сердце у меня,
пускай Вас больше не тревожит,
ведь вы - любимая моя.
Я с вами буду спать ночами
и с вами елку наряжать,
и с вами в осени печали,
гербарий листьев собирать.
Кольцо, сейчас, своей я бывшей,
при вас, швырну в зале суда;
чтобы вы знали мои вирши
и в такт сказали мне вы: "Да!"
Сыграем свадебку мы с вами,
не так, как раньше я играл.
И вы попросите мольбами,
чтоб я вас снова отодрал.
И я вас буду драть у стенке.
как глупый кроличий самец,
и ухватив вас за коленки,
я потащу вас по венец!»
Аплодисменты не смолкали
и суд был превращён в быдлам;
все веселились, и орали,
и нажрались с судьёю в хлам.
А мы ушли, оставив пьянку,
гулять в ночной кромешной тьме
и, снова я, как наизнанку,
раскрыл баян в злой тишине.
Но ты сказала мне: «Не нужно!»
и объяснила, что теперь
ты дорожишь моим оружьем,
и закрываешь свою дверь.
"Ведь после Марша Мендельсона,
не нужен, секс, ядрена вошь!
Теперь, с тобою мы, Кобзона
должны прочувствовать и тожь.
Как пел он глюки про девчонку,
которой смотрит пиндар вслед,
где он не лапает в сторонке,
в кусты не тащит на минет,
Её он любит, как придурок,
ей песенки поёт навзрыд,
так что забудь ты про проулок
и про кустов дремучий вид.
Забудь про сексодром веселья,
а больше думай о семье
и о деньгах, ведь в них спасенье,
и чувствах к любящей жене,
Семейной жизнью наслаждайся
и кушай стряпни ты мои;
ведь я хочу чтоб ты нажрался,
чтоб не был хилым, чёрт возьми.
Чтоб мужиком был настоящим;
цветы чтоб мне всегда дарил
и мою маму, тёщу Вашу,
ты на руках всегда носил.
Чтоб братьям помогал моим ты;
дрова в деревни им колол
и по субботам, чтоб не пил ты,
забыл про женский чтоб подол!
Мне нужен муж хороший, слышишь?
Чтоб настоящий, как в кино!
А ты, чего так криво дышишь?
Иди домой, смотри в окно.
А я... Мне можно расслабляться.
С мужчинами иметь мне секс,
но не с тобой же мне ебаться;
ведь с мужем секс – типичный стресс!"
Я слушал новую супругу
и всё острее понимал,
что потерял я не подругу,
а секс я, братцы, потерял.
И из штанов своих широких,
я острый ножечек достал,
порвал чулки ей, задрал ноги,
и на последок отодрал.
Спасибо.
19.02.08.
|
