ОБЩЕЛИТ.РУ СТИХИ
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение.
Поиск    автора |   текст
Авторы Все стихи Отзывы на стихи ЛитФорум Аудиокниги Конкурсы поэзии Моя страница Помощь О сайте поэзии
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль
Литературные анонсы:
Реклама на сайте поэзии:

Регистрация на сайте

Ночь безбожия или Божественная трагедия.

Автор:
Автор оригинала:
Ирина Шулюкина
Жанр:
Ах, Данте, Талия твоя
Сквозь толстый наст веков пробилась
И, странный замысел тая,
Ко мне осенним днём явилась.
Вдруг стал зловещим ясный взор.
Она коварно улыбнулась,
Бледнея и смотря в упор,
И Мельпоменой обернулась…




Пустырь, бурьяном обрамлённый.
Глухонемая полночь. Свет
Течёт луны самовлюблённой.
(Или луны там больше нет,
А только каменный скелет
Привычкой спит необновлённой?)
Высь, пустотою многотонной
Нависшая, почти без сил
От дружбы с вечностью бессонной,
Дивясь, чтО их союз взрастил,
Глазами хладными светил
Обломок зрит плиты бетонной.
А тот, уверясь, что забвенье
Превыше прочих благ и нужд,
Познав всю глубь уединенья,
Сей ночью сценой стал, хоть чужд
Ролям подобным. Впрочем, чувств
Его не тронуло волненье…
Вокруг же – боги всех народов:
От малочисленных племён
До сверхдержав, чей свет восходов
Погас под толщею времён.
Иных – не вспомнить и имён.
Неумолимы Леты воды.
Сегодня здесь они, хоть странно
Их видеть вместе сразу всех.
(И в этой повести туманной
Искать не надо праздный смех.
В наш век от зрелищ и потех
Бедою веет многогранной.)
-------------------
Но вот со взором безразличным
У сцены некто вдруг возник.
Казался несколько комичным
Его угрюмый, жуткий лик.
И было видно, что привык
Пришелец сей к речам публичным.
Без всякой тени беспокойства
Шагнул на сцену и хотел
Он позой выказать геройство,
Но тут одуматься успел…
Замечу, вид его имел
Одно загадочное свойство.
Вблизи – бездушно-пошл, уродлив,
Вдали – то грозен, то красив.
То станет приторно угодлив,
То вдруг до глупости спесив,
То мил, как друг, что, расспросив
Про вашу грусть, вздыхает подле…
Одет был этот гость незваный
В нелепый серый балахон,
Настолько старый весь и рваный,
Что дивно, как держался он,
Но вышит златом, и притом
Всех самоцветов блеск стеклянный
Слепил глаза, и тем скрывалась
От взора ветхость. Голова
Короной грубой увенчалась,
Что желтой виделась сперва,
Потом зелёной, как трава,
Но всё бумажной оставалась…
«Приветствую вас, привиденья!
Сей ночью тошно даже мне.
Спою-ка я одно творенье. –
Сказал он в полной тишине –
Три ноты… Хватит нам вполне…
Великое произведенье!»
Персоны этой появленье
Слегка смутило сонм божеств,
И что-то вроде удивленья
Возжёг певца небрежный жест.
Часть зрителей привстала с мест,
Прервать желая выступленье.
Венера, вкус его ругая,
Молчанье мрачное прервав,
Воскликнула: «Ну, что за гаер?!
Какой циничный, грубый нрав!
И, Красоту саму поправ,
Он что-то слушать предлагает?!»
- «К чему нам строгости, красотка?
Прими подарки и уймись.
Вот злато, вот конфет коробка.
Сиди на месте, да не злись».
- «Безумец! Сам угомонись!»
Но гнев звучал уж полукротко…
Тут Лада молвила с укором
Не злым, но горьким: «Не впускай
Отраву в сердце. В разговоры
Ты с ним, Венера, не вступай.
Опаснее драконьих стай
Его насмешливые споры».
- «Давно, суровая славянка,
Пытаюсь я войти в твой дом.
Посмотрим, сладишь ли, гражданка,
С мужскою дурью и вином,
Когда весь мир пойдёт вверх дном
В устроенную мною пьянку».
Богиня Лада непреклонна.
Но вызов брошен… А наглец
Стал снова петь бесцеремонно
Под звяканье своих колец
О том, каков он удалец,
И как славна его корона.
- «Поёт прескверно! И не стыдно? –
Аматэрасу изрекла –
В короне сей как не обидно?
Чем так бумага привлекла?
(Была б, ну, хоть уж из стекла…)
На ней ведь знак? Мне плохо видно».
Атон взглянул с усмешкой хитрой:
- «Там буква «S» да две черты.
Бумаги сей бедна палитра.
Но ею склеивают рты,
И даже вот таким как ты…
И… можно ноты гнать с пюпитра…»
Поодаль бог с лицом уставшим
В одеждах светлых и простых,
Любуясь листиком, упавшим
Откуда-то с ветвей густых
И ветром принесённым, тих
С тоской внимал словам звучавшим.
Пред ним сидели полукругом
И все его ученики.
То звали господом, то другом,
Касаясь с трепетом руки,
То вдруг смиренью вопреки
Горели злобой, как недугом.
Бог говорил – они стихали,
Но, возбуждаясь, в тот же час,
Хвалою небо колыхали.
И всё ж, впадая в сей экстаз,
На самом деле божий глас,
Увы, почти и не слыхали.
А те, что мудрости внимали,
Не тратя зря речей своих,
Душой покоя тайну знали,
И о хороших, и плохих,
И о родных, и о чужих
С единым чувством вспоминали.
На сцене ж песня так гудела,
Что и мудрец-анахорет
Решил вмешаться в это дело:
- «Проклятый дьявол Бафомет,
Стыда в тебе ни капли нет!
Но есть же наглости пределы!
И без тебя здесь много сброда!..»
Вицлипуцли тут гневно встал –
Бог истреблённого народа.
Конфликт внезапный нарастал.
Но каждый с сердцем совладал,
Смирясь под ясным взором Рода.
Виновник же того раздора,
Происходящим ободрён,
Желал бы продолженья ссоры,
Но, так как гнев был усмирён,
Остался удовлетворён
И тем. (В запасе много вздора.)
На несдержавшегося старца
С единоверцами его
Взглянул сей мастер злого фарса,
Воскликнул сладостно-светло,
Но, сам не зная для чего,
Похожим сделался на Марса:
- «Салют, библейские вы хиппи!
А я уж вас искать хотел.
В страстях при всяком вашем всхлипе
Сгорало много душ… и тел…
Ах, как мой взор тогда блестел!
Как слух купался в вашем хрипе!»
И вновь поток негодований,
Высоких фраз и злых острот,
Угроз и к совести воззваний.
И хитрый бес, скривляя рот,
Плясал уж сам с собой фокстрот.
Меж тем, лишаясь оснований,
Вся речь сводилась к брани грубой,
К тому ж, накалу вопреки,
Сбивалась, делалась беззубой.
Начавшись с лавовой реки,
Она легла, как угольки,
Дымящейся словесной грудой.
- «О, Род, хоть ты бы вразумил их!
Несносно слышать! Экий бред! –
Сердился Один – Этих «милых»
Бои не тихнут сотни лет».
- «От Бафомета ВСЕМ нам вред». –
Ответил Род. «Вредить он в силах –
Добавил тут пророк востока. –
Шайтана этого следы
Заметить всюду может око.
Где ступит он, там жди беды.
Горьки трудов его плоды,
Веселье подло и жестоко».
- «Шайтаном звать меня изволишь? –
Задорно крикнул Бафомет –
Сражайся! Что ж себя неволишь?!
Предлогов – уйма! А примет –
Не счесть! Отыщем сто комет!
Желанье надобно всего лишь,,,»
- «Готов капкан и для пророка…
Теперь уж точно не заснуть! –
Промолвил Один. – Вот морока!
Неужто беса не спихнуть?!»
Но … только и сумел вздохнуть,
Боясь попасться в сеть пороков.
- «Эх, Один, - Род сказал негромко –
Не так-то просто ложь разбить.
Вольётся в песню правды тонко,
Чтоб в ней окрепнуть, сил добыть,
А после и самой трубить
В свои рога предивно звонко.
К примеру, в ранг благодеянья
Братоубийство возвести
Кому-то вздумалось. В сознанье
Толпы упав, начнёт расти
Сорняк … Легко изобрести
Ему красивое названье …»
- «Назвать заумно и красиво
Порок – известный ловкий трюк. –
Признал приблизившийся Шива –
Сей фокус наш «старинный друг»
Усвоил, хоть не чтит наук,
Черня их блеском од фальшивых…
Но, вижу, не на Бафомета
Ты взор тревожный устремил …»
- «Да, Шива, - Род сказал – мне это
Знакомо … Он всегда чинил
Такие козни и сменил
Наряд лишь. Не найду ответа
Я на другой вопрос. Взгляните
На куст со странною листвой.
Он, словно сажей на граните
Начертан с жёсткой простотой.
Но кто сокрыт листвою той?
КОГО в тени куста вы зрите?»
Все стали всматриваться. Тщетно.
Примолк в раздумьях даже чёрт:
- «Он что, всю ночь так незаметно
Стоял, недвижим, словно мёртв?
А взор-то вдаль, как нож упёрт.
Ишь, мистер Икс! Агент секретный!
Явился в строгой круглой маске
(Одежды цвет не разобрать,
В природе нет подобной краски)
И ждёт … Чего тут можно ждать?
Ну! Я уж начал рассуждать
С богами вместе! Вот так сказки!
А, впрочем, так ли монолитна
Вся эта гордая семья?
Иль суть моя столь самобытна?
Имел поклонников и я …
И личность новая сия
Мне, как и всем здесь, любопытна.»
Так Бафомета размышленья,
Храбрясь с усилием, вились
В попытках выбрать направленье,
Но в ком в итоге собрались
И страху смутному сдались,
Сливаясь с общим настроеньем …
Но что ж таилось в незнакомце,
Внушая страх самим богам?
Ни тьмы ночной, ни света солнца
В нём не было. К его ногам
Не падал жрец. К святым брегам
Паломник не носил червонцы.
Нашлись в рядах божеств и духов
И те, кто к гостю приступал
С расспросами. Любезно, сухо –
Кто как умел. Но гость мечтал
О чём-то, молча, словно спал
Иль внять не мог, лишённый слуха.
Луна тем временем сместилась,
Стожары блёкли, меркнул ковш.
Молчанье тяжкое сгустилось.
Застыл покой, с предгрозьем схож.
И тут ко всем сама Мокошь
Со словом-речью обратилась:
- «Не вечно этой ночи длиться.
Спадёт с людей свинцовый сон.
Пора приходит дню разлиться.
Раздастся колокольный звон.
Каких богов восславит он?
Чья сила в душах распалится?
Как вышло так, что не осталось
В сердцах божественности чувств?
Да, бесу нашему мечталось
Явить всю мощь своих искусств.
Но знал ли он про чёрный куст?
Ему ль в итоге власть досталась?
Все думают, что знают точно,
В чём суть порока и греха –
Друид ли, гуру ли восточный –
И бога чтят, как пастуха.
А вера уж слепа, глуха
И рушится, порой досрочно …
Казалось, в шаге от господства
Был Бафомет и ликовал.
Но терпит крах и сумасбродство.
И странный холод мир сковал.
И злился бес, и ворковал,
А не достигнул превосходства.
Вниманье всё на Бафомете
Сосредоточив, с ним борясь,
Доселе мало кто заметил,
Что сам не ведал «тёмный князь»
Кому расчистил путь, смеясь
Над всем священным на планете …
Молчащий в маске не был изгнан
Из человеческих умов.
Напротив, он пока не вызван
Невесть из чьих бредовых снов,
И слишком стар, и слишком нов,
Землянами ещё не признан.
В какой галактике сгоревшей,
Которым обществом рождён,
Не вспомнить. Но почти воскресший,
Он здесь. Стоит, как пригвождён,
Своим безмолвьем ограждён,
И полон силы, вновь созревшей.
Коль человечество позволит
Природы щит совсем сломить,
Тот «демон» вырвется на волю,
Способный жизнь и смерть пленить
И людям вечность подменить
На рабства истинного долю.
Тогда столкнёмся с настоящим
Неведомым и чуждым злом,
Не с тем в сознанье полуспящем
Идей бессмысленных узлом,
Не с жадностью в венце гнилом,
Не с гнева пламенем слепящим.
Вольётся ль свежесть в жизнь былую?
Иль демону свой суд свершать?
(Условно так его зову я,
Чтоб имени не воскрешать.)
Народам час настал решать.
Судьба о том не повествует».
И вот всё сказано. Вонзился
Луч солнца в побледневший мрак.
Проснулся ветер, зарезвился,
Узрев рассвета алый мак.
Ударил колокол, да так,
Что эхом в небе отразился …
2015-2017гг.




Читатели (228) Добавить отзыв
Какая великолепная талантливая поэма, Ирина!
Единственное, что я бы поменяла - это дату в конце произведения.
Я бы поставила любую дату от начала до конца Серебряного Века.
Новых Вам творческих находок!
Ирина
24/04/2020 21:22
изменить слово: Золотого Века
24/04/2020 21:26
Спасибо большое, Ирина.
Признаюсь, поэмы даются мне трудно, а эта писалась вообще очень тяжело. До сих пор не пойму, удалось ли мне ясно выразить свои мысли и ощущения в ней.
Думаю, в Золотом веке эта штука не могла появиться, тогда ещё не видны были некоторые вещи, да и сейчас лишь чуть-чуть показываются, а вернее, ощущаются.
Ещё раз благодарю за внимание.
Ирина.
28/04/2020 12:15
<< < 1 > >>
 
Современная литература - стихи