Не привыкну никак, что я стар, инвалид, импотентен:
то есть как-то склонить к «тесной» близости вряд ли смогу.
Я – беззуб, сед и слаб, на моём «дорогом инструменте»
мне уже не «сыграть» туш победный, лихой… не «зажгу»,
как сейчас парни с девками «жгут» в молодецком задоре.
Как завидую им, молодым, полным веры и сил,
что их хватит, чтоб смело проплыть по житейскому морю!
Всем им видится вечная жизнь без смертей… и могил.
Невозможно спокойно принять, что умру одиноким.
Я откуда-то знаю, так все мрут – один на один,
будет лёгким конец или тяжким, как пытка… жестоким,
без пощады смерть ко'сит детей, косит женщин, мужчин.
И мелькнувшая жизнь остаётся как память на снимках.
Эта память людская порою век долгий живёт,
оживляя ту жизнь, где любили, снимались в обнимку,
целовали друг дружку до одури страстно «рот в рот».
Где… рожали детей с ощущеньем, что будем гордиться
этим громким и умным, и милым родным малышом…
Но «малыш», умудрившись беспечно сколоться и спиться,
поразил всех своей непутёвостью, низостью, злом.
Сознаю, что свой век я прожи'л бестолково, бездарно,
что не стал знаменит, и наш род не продолжил мой сын.
Ожидаю конец свой безжалостный и-и… ординарный,
он возьмёт мою жизнь, мою «вечную душу» и сны.
07.07.20
|
