Среди упадка и разоружения
Российского престольного герба,
Стоит забытое в степи сооружение,
Законсервированное ещё тогда,
Когда среди распутства, и растления;
От власти исходила лишь беда,
В лице убогом нового мышления;
Всех перестроить раз и навсегда.
Забыто, средь репьёв и в положении
Отшельника, заброшенного зря;
Прогнившее в степи сооружение,
Когда-то под названием "Заря".
И с этой Зорькой ясной, без сомнения,
Боялась нас и слушалась земля.
Однополярный мир, без прегрешения,
Держали в кулаке мы не зазря.
Средь комплексов и станций поражения,
Одна из первых числилась "Заря".
И спутники вели за ней слежение,
Ежесекундно записи ведя.
Американцы и их окружение
Считались с обороною, друзья.
Мы НАТО диктовали своё мнение,
Сердца им нашей Зорькой леденя.
И Штирлиц, как в «Семнадцати мгновениях»,
Язык свой на засовы затворя,
Скрывал, что в скором времени течения,
От Зорьки содрогнётся вся земля.
В тогдашнем СССР для устрашения,
Не нужны были в небе Тополя;
Достаточно без всякого волнения,
Сказать, по-русски, тихо всем; «Заря».
Теперь "Заря" давно уже в забвении,
Среди кустарников и трелей воронья;
Разграблена, как родина, в крушении,
Средь армии советской забытья.
Но верим мы в России достижения!
В подъём российской армии, друзья!
Как верили в разврат и наслаждения,
Которые теперь отнять нельзя.
И пусть развратен я, и пусть в смятении,
Пусть выпивши, как пьяная свинья,
Я всей блядве скажу без исключения;
Горжусь «Зарёй» и родиною я.
14.03.08.
|
