ВОЗДУХ
«Породниться осколкам и птицам Не дано, не дано, не дано», – Повторяет упрямо станица И в распадке лежит, будто крица, Где другое ей крутят кино.
Где иное шептал бы сам воздух, Да не с вишней протёрт, не с росой – И тяжёлые слушает грозы, И шатается в поисках дозы, Весь в рванине, в ожогах, босой…
* * *
Сизели уголья под чаном, Вставал Донбасс не с той ноги, И загорелось галичанам Помыть в Миусе сапоги.
«Ну что ж, пожалуйте, не-братья!» – Им отвечал пустой завод, Божница выцветшая в хате И незакрытый шурфа рот.
И не двунадесять языков – Две речи бились у копра, Две воли гибли в поле Диком Во имя мира и добра.
От них летели клочьев тучи, Багровый сея дождь в полях, И Воз тонул в шуге кипучей, И пропадал Чумацкий Шлях.
Уже ни стежки к благу узкой, Какой свячёной ни кропи, Лишь эхо распри древнерусской Гуляет бодро по степи.
КАГАНЕЦ
РДГ в маскхалатах Проскользнула в ложок. Обесточены хаты – Сдох, как бобик, движок.
Вьюга шаткая косит Каждый шорох и крик. Мёрзлый уголь заносит, Грубку топит старик.
Каганец догорает… Всё равно, кто живой, А кого за сараем Спать оставил конвой.
* * *
Полети на родину – там люди Падают, пылают у дорог. Прежнего нигде уже не будет, – Побывай на родине, листок!
Посмотри в негаснущие лица... Или нет силёнок, говоришь? Под подошвы свалишься – не птица И в костре, как человек, сгоришь.
Быстро ж мы узнали в лапах страха, Сколько соли в капельке воды, Как черны вдоль бахмутского шляха Полевой кремации следы.
Как метан копи;тся в тесной лаве, Миг – и разворотит небосвод, Вырвется из полымя Булавин, До корней обуглится народ!
А в итоге? Ни листвы, ни истин. Шаркающий ветер. И метлу Держат еле видимые кисти, Погружаясь медленно во мглу.
СЕРАЯ ЗОНА
Своё – и то, и это, Свои – и ты, он. Какого ж нам ответа От говорливых крон?
Какого нам совета От пятерней-корней, Что прячут слёзку света От глаз и рыл свиней?
Так много их – откуда? Гудзон или Байкал Уверовали в чудо У валунов и скал –
Что это будет чьим-то, А не моим всегда, На зверьем ли, на птичьем, На вольном, как вода,
На чистом, будто наша Душа и кровь, мой брат… Затем вся эта каша, И брага, и салат,
Искромсанные хаты, Блевотина во мху И тучи, как магнаты Глумливые, вверху…
А было ведь не где-то: В потоках чистоты Своё – и то, это, Свои – и он, и ты.
* * *
Ах, какое прогремело время! Кануло – ни маршей, ни ура. И отцов – стахановское племя – Клеть не поднимает на-гора.
Где они – одни глаза и зубы, Коногонок тающий накал? Не покинет пусть их Добрый Шубин, Упредит хотя бы там обвал.
* * *
Погуляло? Пришило заплатки К чересчур бесшабашным умам? А прикопанных в лесопосадке Не вернуть по разбитым домам,
В преисподние шахт и эдемы Слишком щедрых ланов и садов. Не хватало излюбленной темы? Без побоищ уж сколько годов!
Рассиропилась каждая поросль – В трёх коленах ни стуж, ни огня, И хрипит «Поживём ещё порознь!» «Ураганов» похмельных рыгня.
Разбегаются наши дорожки, Брат луганский, тугая мозга. А от прошлого – рожки да ножки, Ни козлёнка, пустырь да мезга.
Сказка будет брехаться иная, Вон уже навострились писцы. И гудит о свободе пивная, И в зелёнке щебечут птенцы.
* * *
Вытянув руки вперёд, как слепые, Бродят сожжённые в гулкой дали. Сколько оплавленной боли скопили – Нет ей приюта в провалах земли.
«Жалко мартен или срытую шахту? Это отстроят, вернут на баланс. Тех же, кто с дымом сплетается шатким, Больше не будет уже среди вас.
Мы о таких ураганах не знали, Смерчей таких не видали и мин... Были бы мы из бетона и стали, Нас воскресили б гарант и кабмин.
Нас олигарх возродил бы из пепла, Дал бы подъёмных – вдвойне и втройне...» Бродят и бродят донецкою степью Люди, сгоревшие в подлой войне.
Видят их ангелы, видят их дети, Ветер бездомный и редкий ковыль – Только не т е и такие же э т и, Гнать бы которых за тысячу миль.
* * *
Не к огороду огород, Впритык – все помыслы в кювете. Ведь мы и впрямь один народ, Один-единственный на свете.
У нас одни враги – вокруг И в сердце, резанном на части. Мы общий пилим сук, мой друг, С одной маниакальной страстью.
И наши ценятся миры По высшей мере, а не пробе. И нам в одни тартарары, Когда самих себя угробим.
* * *
Довести до распада И свалить за бугор. Потому что так надо: Деньги – всё, люди – сор.
А ведь каждый отсюда, И ведь вроде не мстят. На добро, а не худо Топят, будто кутят?!
Так вгрызаются в горла – Хуже всяких гиен. Не слыхать больше хора: «Перемен! Перемен!»
Лучше б с ними не пела, Лучше – бой, чем шлея. А теперь к переделу Дело, ненько моя.
САМЫЕ ПОДЛЫЕ?
С цепи сорвали;сь? Последние Неужто и впрямь времена? И ступы летают с ведьмами, И ночь, как чулан, темна.
И крысами ты обглодана До самой кости, страна. Последние, самые подлые Неужто и впрямь времена?
* * *
Дом на окраине посёлка Огни летучие смели. Где та девчонка – смех и чёлка – Спроси у неба и земли.
Уже б и в школу – гаснет лето, За край стекает мёдом сот... Она ступает по планетам, Она вселенными идёт.
Она, как прежде, верит в счастье, В ней не погибли смех и свет. И бездны тёмные лучатся, И камни говорят в ответ.
А там, где выжжены светанки, Стоят, как пугала, в ночи Палатки, гаубицы, танки, БРДМы, тягачи.
И снятся девочки мальчишкам Совсем такие, как она. Беда затихла, потрудившись... И лишь убитым не до сна.
Они проходят по планетам, Плывут вселенными легко. Ведь счастье есть, конечно, где-то, Пусть и ужасно далеко.
* * *
Забили на родину двери, До смертных грехов довели: Застыл, не прощая потери, На краешке утлой земли.
Сейчас опрокинется навзничь – Без отзыва – в небытие, Сейчас будет схвачен для казни За каждое слово своё.
А в слове крамолы с лихвою – И Тот обличался, и те, Кто создали пламя лихое: «Купайся в его темноте!
Ты сам виноват, а не звери, Что рыщут в тебе и вокруг...» А где-то в дощатые двери Кидаются полчища вьюг.
И надо б не думать о прежнем, А в новом попробовать жить, На тихом, седом побережье Щажёной снежинкой кружить.
СРЕЗ
Смотреть со стороны, Тем более – с небес: Лужок – ни белены, Сплошная песня – лес.
В траве после дождя Бурёнок перламутр, У пастуха-вождя Словарь терпимо крут.
И так – вся ширь страны, Её глубинный срез... Когда со стороны, Тем более – с небес.
* * *
В осклизлых пыточных и бункерах Гноят. А звали на ночлег. Вокруг – насмешливые буркалы, Кровавый лёд, мясистый снег.
Но где-то слышишь крики чаячьи, Но где-то есть и Бог, и высь. А сны когда-нибудь кончаются... И хорошо. И зашибись!
© Алексей Ковалевский, 2020. © 45-я параллель, 2020. № 16 (508) от 1 июня 2020 г.
|