Век откинулся в срок, облачился во фрак, босоногий обулся в чужие баретки и в прикиде таком век уселся в кабак, чтобы вывернуть душу в стихах на салфетке.
Мир иной на дворе, - плач про всё ни о чём, граждан нет и в помине, есть только поэты. Намекая, что аист совсем ни при чём, девы старые учат детишек про это. Не заходит Луна, не поют петухи, по утрам подаются омлеты и кофе, поэтессы от Бога рожают стихи и греха не боятся рифмуя "Голгофу". Овнов мал кругозор и в плечах неширок, перепутал баран с миской супа подсолнух. Уши прячет свои, но Винсент - полубог, ух баранам не режет ни полу ни полным. Пишут маслом приматы с натуры Луну, не забыв про яичницу вставить ремарку. И, травы косячок обезьянки курнув, вновь заводят о Боге и вере шарманку. Лакированных блеск ослепляет штиблет, не волнует минутная слабость, а близость насадить не способна на ..й интеллект, и на цепь, как рабу, посадить похотливость. Топит око в слезе не кино, а parfum и щекочет ноздрю непродвинутым дамам. Но мозги вышибает Монро, сквозь костюм кожу жжёт, ведь пиджак и штаны от Адама. Не заходит Луна и вокруг благодать, петухи не поют, чай боятся данайцев. Именами мужскими себя нарекать стали куры в курятнике, сидя на яйцах.
Век земной постарел, а для подвигов хил и друзья и враги покрываются пылью. Век, скажи для чего ты меня воскресил? И с тех пор я кружу, как и ты, но без крыльев. Это тоже пройдёт, крылья вырастут вновь. Пусть не станет Россия вам братской могилой. И плевать, что нельзя, зарифмуйте любовь! Греет землю надежда и Бог нас помилуй.
|