В мансарде старенькой под крышей, где выше - звёзды и ветра, живет она, и даже мыши голодные ей не внушают страх.
В её тщедушном, тощем теле на нитке держится душа, и освещает еле-еле нелёгкий путь карандаша по полускомканной бумаге. Но сотворённые стихи, благодаря её отваге, уже сильнее всех стихий.
И плачет в ночь, переживая, роняя воск и не дыша перед иконой, чуть живая, за жизнь больного малыша.
Когда же в блюдечке латунном она вдруг станет озерцом - впитает мягко отблеск лунный спокойным восковым лицом.
А ниже - толстая соседка не загорается никак. Рукой раскормленной, пусть меткой швырнут в сундук, и на чердак сошлют в сердцах её, где крыса, подобно злому палачу, грызя со смаком, и не быстро, прикончит сальную свечу.
|