Вновь налёт, испуг, сирены вой.
С черноты несётся рокот грозный.
Мы в подвале. Рядом, за стеной,
Снова чья-то смерть и чьи-то слёзы.
В воздухе висит тягучий страх
И цепляет сердце, давит горло.
Через время спросят о врагах –
О подвале расскажу, бесспорно.
Немцев я не видел никого,
Разве только мёртвый фриц в кабине…
Сбитый, он упал недалеко,
Но погибший навсегда безвинен.
Грудью навалившись на штурвал,
Он, казалось, задремал устало.
Просто человек, что рос, мечтал
И в момент упал, накрывшись сталью.
Купол неба, словно саркофаг,
Покрывал его надёжной крышей.
Что теперь сказал бы этот враг,
Устремляясь от земли всё выше?
Я не видел этих зверских глаз,
Что смотрели сквозь прицел ночами
В жажде превратить нас в пепел, в грязь,
Жутко разверзаясь небесами.
Мне б спросить хоть одного: За что?
Чем мы помешали в своём детстве?
Я в подвале понимаю то,
Что у нас осталось человечье:
Крепких рук зажавшее кольцо,
Мамин шёпот: «Я с тобой, не бойся!»
Мне бы хоть разок взглянуть в лицо
И в фашистских разобраться свойствах.
Должен я до крошечки впитать
Боль потери, ужас ожиданья,
Чтоб потомкам верно передать
Ценность, но и хрупкость мирозданья.
Мы учились, бегали в кино,
Жгли костры, в романтику играя.
Рухнул мир, казалось, так давно.
Завтра будет ли у нас? Не знаю…
|
