Горят бадаевские склады, Район Московский весь в дыму. Начало вражеской блокады, Наш Питер превращён в тюрьму.
Спешат пожарные машины На Киевскую в грозный час, Им не впервой, они тушили Дома, куда попал фугас.
-Сейчас мы размотаем шланги, Натянем шлемы, как броню... Энкавэдэшные фаланги Им преградили путь к огню.
Не велено тушить и – баста!- Высокий объявляет чин. Горящий сахар, будто паста, Асфальт дорожный намочил.
Твердят народу: -Диверсанта Гестапо подослало к нам. Сожгли запасы провианта. Сто двадцать пять блокадных грамм
Вам в магазине выбъет касса. Не унывайте, с нами – Вождь... А город ломится от мяса, Картофеля, едрёна вошь!
В амбарах тайных и в подвалах Крупа и хлеб, мука, пшено. Но вождь сказал: -Народу мало Остаться в городе должно.
Когда туда ворвётся фюрер, Пусть он их кормит, но без нас. А фюрер хитро глаз прищурил: -Пусть Ленинград Иосиф сдаст
Без боя, чтоб не рушить зданий, Мостов, музеев и дворцов. Полна блокада ожиданий И новых тысяч мертвецов...
Подсчитываем мы сегодня Итог тех дней девятисот: Убитых Сталиным голодных, Спасённых Гитлером красот.
|