Луна и спящая природа,
трава в росе.
Вот, посмотри Она - Свобода
во всей красе.
Мерцали яркие пылинки
в лучах луны.
Они кружились как снежинки
средь тишины.
Ни шороха, ни ветерка,'
летучие скользили мыши,
лениво плыли облака -
все тише, тише.
Пылинки, что в лучах луны,
казалось жили.
И расслабляли точно сны,
и все кружили.
Светились точно огоньки
большого части,
манили будто две руки,
сулили счастье.
Не музыка, а только фон,
покой, блаженство
и тихого восторга стон,
и совершенство.
Как будто шепот в тишине...
Ах, как кружится голова.
Какая легкость при луне
и вновь зовущие слова.
Приди ко мне - я так грущу
и жду тебя.
Приди и я не отпущу
отдав себя.
Приди ко мне желанный друг -
я так тоскую.
Приди разрушь разлуки круг -
я зацелую.
Приди, приляг ко мне на грудь -
мне одиноко.
Хотя б мгновение побудь,
я недалеко.
Приди и сжалься надо мной -
я так страдаю.
Душа измучена тоской -
я умираю.
Я пропадаю без тебя.
Приди. Приди.
Я жду уже давно любя -
не подведи.
Ночь так ужасно коротка,
а без тебя секунда - вечность.
С тобою встреча так сладка...
Приди, разлука - бесконечность.
Приди, разбей мою печаль,
из плена мук освободи,
сними неведенья вуаль.
О, несравненный друг приди.
Бывает в жизни только раз
такая встреча.
Бальзам любимых нежных глаз,
признаний речи.
Всю жизнь мы эту встречу ждали
и время, наконец, настало.
Все будет то, о чем мечтали...
Как времени осталось мало.
Не обниму тебя сейчас,
хотя бы раз,
то разлучит на веки нас
рассвета час.
Мы не увидимся с тобою никогда -
растает лунная дорога навсегда.
Водою протекут часы, года...
Не погуби меня, ответь скорее ДА!
Нам не видать уже на свете
ночей как эта впереди.
По лунной серебристой ленте
ко мне скорее приходи.
А не придешь - умру, завяну
цветком дорожным без любви.
Я на тебя молиться стану -
хоть ненадолго позови.
Я стану прахом под ногами,
или росой на лепестке.
Немым укором пред глазами
иль жизнью вечною в руке.
Мы будем вечны словно боги
и всемогущи как они...
И ноги шли по той дороге.
И вот остались мы одни.
Прохлада рук или туман
на шею, плечи опустились
и лишь глаза, как кровь из ран,
огнем рубиновым светились.
С лицом зелено-голубым
своею жизнью жили губы,
язык постукивал по ним,
да острые как иглы зубы.
Нежно когтистая рука
ласкала волосы и плечи.
И уносили в облака
чарующие душу речи.
Прохладны губы, тихий звон
и полумрак зеленый липкий.
И невесомость явь иль сон
пугающий, зовущий, гибкий.
Прохлада, липкая прохлада
и звон, и воздух как вода.
И убежать, и скрыться надо...
Зачем и, главное куда?
Зачем, и мысли угасают.
Полет во мраке без труда.
И лишь глаза огнем сверкают,
огнем рубиновым когда...
Да затхлый запах опьянял
сильней цветочных ароматов,
и сладкий голос навевал
блаженство райское, что свято.
Все уносилось далеко:
печали, горести, надежды.
Все было просто и легко...
Какие люди все невежды...
Я помогу им все понять,
как следует любить друг друга...
Я так хочу всех целовать
до крови, до смерти, как друга.
Они сторонятся меня -
я не отбрасываю тени.
Поэтому бегу я дня
и темные ищу ступени.
Я не люблю за это день
хоть чаще днем людей встречаю.
Прохлада, лунной ночи сень -
они меня не избегают.
Пугает их прохлада рук,
а ночь сама тень и прохлада.
Поэтому, любимый друг,
ночь лунная моя отрада.
Я не люблю когда светло
и зеркала я ненавижу -
когда смотрю я в их стекло,
то в зеркале себя не вижу.
Зато когда мороз, темно
я попрошусь в дома согреться,
как будто мне не все равно
и должен холодов беречся.
Когда б вы знали наслажденье,
то не пугались бы меня,
не выражали отвращенья
за свой порог друзей гоня.
Не признают меня собаки,
рычат иль воют, вздыбив холки,
то прячутся, то ищут драки, -
мои друзья лесные волки.
Мы оказать для вас услугу
все ищем, ищем вновь и вновь.
Да, понимаем мы друг друга,
когда язык ласкает кровь.
Теперь, когда нет больше веса
и груз земной отринут прочь,
когда спадает с глаз завеса
светла любая тьма и ночь.
И ночь как день, и нет преграды
ни дверь с замком, ни камень стен.
И лучше в жизни нет награды,
чем пить и пить из теплых вен.
И утоляя жажду кровью
мы вам бессмертие даем
своею движимы любовью
вас к вечной жизни приведем.
Мы не разбойники, не звери
не принуждаем мы народ,
придем - кто нам откроет двери,
к тому, кто сам нас позовет.
Не бойтесь нас - мы братья стали
ведь ваша кровь у нас течет.
Мы из любви всю кровь отдали,
нас вновь и вновь любовь влечет.
Любовь нас сделала такими
и сострадание к другим.
Мы кровью поделились с ними,
вновь, если надо отдадим.
Вы можете, для тех, кто спросит,
в святом писании прочитать -
Иисус нас учит: тем, кто просит,
все, до последнего, отдать.
И мы отдали все, до капли,
и это право пустяки -
бессмертными теперь мы стали,
Спасителя ученики.
Мы слепы были и бедны, -
теперь прозрели и богаты.
Своей любовью мы сильны,
Ей только верные солдаты.
Но час рассвета ближе, ближе:
порозовели облака,
как будто кровь разлита в луже
еще не выпитой пока.
А Солнце эту лужу лижет
и умывается, и пьет,
и сверху новой жертвы ищет,
ее по тени узнает.
Приставлена за каждым смертным
пастух и сторож, а не тень.
Привычным даже незаметным
за вами ходит каждый день.
А, утолив по утру жажду,
все, обескровив облака,
вновь поднимаясь на стражу,
на землю смотрит свысока.
Вот это да, договорился!
На солнце хочешь бросить тень
и на Христа уж покусился!
Такую чушь нести не лень.
Не знает идиот блаженный,
как нам с вампиром поступить.
Вот, например совет отменный:
башку долой и кол забить!
Что я могу еще ответить,
попал я, кажется, впросак.
И очень трудно не заметить,
что автор, в общем-то, дурак.
Поначитался чертовщины -
не различит от ночи день
и вот, от этой-то причины,
мозги поплыли набекрень.
Вот это влез в такую чащу -
не знаю, как и возразить.
А впрочем, что быть может проще,
чем свысока других судить.
Добро и зло неразделимы,
я не скажу, что все равно.
Но, видимо, не без причины
здесь место каждому дано.
Февраль. 1994
|
