Крик, - преодоления звукового барьера, врезаться в барабанные перепонки бумерангом! Любовь, - чувствовать каждый ироничный взгляд, каждую крошку сарказма любимой; каждую ее негативность как выстрел в висок, женщина это сакральная мантия бытия, пестрая и равнодушная, холодная и расчётливая; она лишь кажет видимость для мужчины, - словно орлан бросается в неизвестность со скалы, будь то пропасть или мгла бездонная! Мужчина это стрела и клинок, рассекающий эту мантию пополам; разверзающий эту пропасть, эту зияющую плотную пелену! Либо это хулиганское действо! Перевернуть афиши вверх дном, сжечь ее наряды, запечатлеть ее рыдания на кушетке, вывернуть ее кору вовнутрь, заставить ее содрогаться в спазмах и литься слезами на подушку! Пусть такое тяжёлое и редкое причастие ее лаве, ее славе, ее цинизму! Неслыханной будоражащей кровь новизне и абсурдному кличу за ломкие грани! Солнце это скальпель, скользящий по лекалу ее плеч! Этой чересчур прочерченной спины, лохмотьям кожи, вискам, прическе! И пусть хулиганство это трогает ее за плечо, тыкается носом ей в подмышки, она пусть гладит его! Жалеет, изодранного ветрами, просмоленного исполинским кострами! Пусть ломает глаза об него, пусть прудит запруды нежностей и прихотей! Этот летящий на встречу самурайский меч, пусть примут ее ножны, как редкую примулу на утесе, на клочке бумаги! И пусть эта пульсация кровяных телец, биение сердец и раскалённая магма примут этот живой тростник, этого одноногого журавля! Бросающегося в зыбучую пропасть! А завтра он проснётся на ее руках, и она простит ему все, - разбитые афиши, изодранные локти и колени, он не хотел этого; он не знал, как к ней прийти, пусть стражи порядка приведут его к ней, укажут на него перстом как на вредителя ее искусству, ее опиумом разливающейся славе; дабы она пристыдила и покарала его, и отнюдь это не любовь!
Ее матерински нежные руки, Губы, выдающие волнение ещё подрагивающей женской особи! И она скажет им: «Оставьте его мне! Оставьте его, ибо он мне малоинтересен, но я его приму, в угоду тем немногим, которые умеют летать над пропастью, которые не боятся упасть в морскую пучину, которые погибая внемлют зову сердца! Он мой!». (26.09.21)
Небесные скрижали Ярослав Шумахер
|