Март двадцать второго

От Джулиана

Очень грустное, хотя правдивое произведение, Аннушка!
Ещё раз убеждаюсь в том, что ты прекрасный поэт.
Обнимаю,
Ирина.

Анечка, мне прислали рассказ. Мне он ОЧЕНЬ нравится. А тебе?

Последний вагон рассказ

«Пьер!» — кричала Адель, но не слышала собственного голоса, лишь
пронзительный свисток, лязг колёс и зловещее урчание поезда. Последний
вагон, увозящий французских солдат во Вьетнам, мелькнул мимо перрона.
Девичья фигурка в клубах дыма ринулась, как собака за уезжающим
хозяином, спотыкаясь, падая, поднимаясь. Состав, вильнув змеёй,
скрылся за поворотом. Адель рухнула лицом вниз, рыдая и впиваясь
пальцами в землю. В ушах звенело...

Туман рассеялся. Женщина села на кровати. Снова сон, изводящий её
пятнадцать лет! Звон в ушах не унимался. "Телефон!" — она смахнула
остатки кошмара и сняла трубку.
-Это медсестра Адель Мишо? — услышала мужской голос.
-Да.
-Вас приглашают по поводу работы у Жака Дюваля. Через час... — голос
назвал адрес сквера, затерянного в улочках Монмартра.
-Что? — трубка выпала из рук, отвечая короткими гудками.
Неделю назад она отправила резюме медсестры по объявлению «для
знаменитого писателя». Надеяться было наивно. Жак Дюваль — загадочный
литератор, окутанный легендами. Толпы поклонников, осаждавших книжные
магазины, не знали его лица, происхождения и места жительства.
Подойдя со спины к мужской фигуре, Адель робко коснулась плеча тонкой
рукой в перчатке.
— Мадам Мишо?
-Мадемуазель, — поправила она.
-Я Нгуен — врач и ассистент месье Жака, — сухо поклонился он. — Вы
готовы приступить к работе прямо сейчас?
-Да, — на секунду замявшись, ответила женщина.
-Плата будет высокой, но я должен озвучить условие. Если вы
переступите порог дома Дюваля, вам придётся остаться там до его
смерти. Ни выходить наружу, ни звонить по телефону вы не сможете. Всё
необходимое будет вам доставлено. Вас может кто-то искать?
-Нет. Дома никто не ждёт. Всё, что было важно, я потеряла пятнадцать
лет назад, — грустно улыбнулась Адель.
-Странно было бы сказать "отлично", но это именно то, что надо, —
собранно произнёс мужчина, — это ненадолго. Прогноз — несколько
месяцев.
-А можно спросить?..
-Конечно.
-Почему Жак Дюваль выбрал именно меня?-
-Месье — оригинал. Ему понравились ваше имя и фамилия.
Старый особняк прятался в монмартрских дворах настолько мастерски, что
найти его самостоятельно было почти невозможно. Когда вошли, по
ковровой лестнице, навстречу радостно сбежал лохматый зенненхунд.
-Пса зовут Лаки — сказал Нгуен, придержав собаку. — Его преимущество
перед людьми в том, что он никому ничего не расскажет. Кстати: прежде,
чем я представлю вас хозяину, хочу предупредить о его странной
внешности. Не испугаетесь?
-Постараюсь, — кивнула Адель.
-Прошу, — ассистент толкнул бронзовую массивную ручку, и дверь
медленно открылась. — Месье Дюваль, к вам!
Просторная комната из-за плотных штор была в полумраке. В глубине,
облокотившись на подушки, сидел мужчина и что-то медленно писал. Его
профиль был испещрён мимическими морщинами от постоянной борьбы с
болью. Адель застыла на пороге, от волнения теребя кружевное жабо,
поправляя непослушные пряди волос.
-Подойдите, — наконец раздался слабый, но твёрдый голос.
Когда Дюваль обернулся, женщина отпрянула от неожиданности. Две трети
того, что называлось лицом, было покрыто глубокими уродливыми шрамами,
поверху их украшал громадный ожог, перетянувший веко, закрывший глаз и
съевший большую часть носа.
-Я вам нравлюсь? — послышалось скрипучее подобие смеха. — Так для
меня, в битве при Дьенбьенфу, закончились обжигающие поцелуи с
осколками фугаса. Он попал в бензобак. На ухаживания с моей стороны —
даже не надейтесь. Я всецело в плену миопатии. Всё, что могу, это
коряво писать. Но и это скоро закончится. Однажды не смогу есть, потом
— перестану дышать. И вы будете свободны.
-Зачем вы так? — только и смогла выдавить Адель.
В заточении, стекая по стеклу струями дождя, прошёл конец осени. Нгуен
проводил осмотры, Адель выполняла его назначения. Поднимая Жака и
усаживая в кресло, от непроизвольно возникающих объятий, она
испытывала давно утерянную обволакивающую нежность.
В конце зимы пальцы Дюваля не смогли удержать ручку. «Ничего! —
бодрился он. — Главное я успел дописать!»
Теперь уже Адель развлекала больного рассказами. Писатель слушал
молча, иногда проваливаясь в забытьё.
-А почему, когда пропал без вести твой возлюбленный, ты осталась одна?
— спросил однажды. — Ты красива, заботлива, нежна. Мало ли мужчин на
свете?
-Потому что все они — не Пьер.
Весна разлилась ярким солнцем. Адель вывозила Дюваля во внутренний
дворик, огороженный высоким забором. Виноградные лозы на изгороди
выстреливали молодыми побегами. Щурясь на солнце, женщина мечтала,
чтобы как можно дольше продлились эти, счастливые, вернувшие смысл
жизни, дни.
-То, что я сейчас скажу, не мимолётная прихоть, — выдернул её из
собственных мыслей Жак, — Помоги сохранить человеческое достоинство. Я
не желаю превратиться в растение, со всех сторон утыканное трубками.
Внутри Адели похолодело.
-Молчи, не отвечай сразу, — едва шевеля губами, продолжал он. —
Ответишь, когда сможешь. Только не затягивай слишком, ладно?
Раньше Адель считала, что в жизни уже не будет ничего страшнее
момента, когда ей принесли повестку с вьетнамской войны — о пропаже
без вести жениха, лейтенанта Пьера Ланжевена. Оказалось — бывает!
Всю ночь внутри неё разливалась испепеляющая лава.
На следующий день Дюваль услал Нгуена в Иври, с письмом к одному из
своих издателей. Адель подошла к капельнице с поддерживающим
лекарством, и шприцем ввела смертельную дозу снотворного. В это
мгновение Жак, с трудом повернув голову, сказал:
-Забери Лаки. Он тебя любит. Негоже псу жить в питомнике. — Сделав ещё
одно усилие, Дюваль добавил, —— Спасибо тебе!
-Спи! — преодолевая ком в горле, прошептала Адель, прижавшись к
умирающему, обвила руками шею. Пульс Жака слабел. Где-то за дверями
возник тихий, затем нарастающий вой пса. В унисон с ним из груди Адель
вырвался стон, переростающий в крик. Вопль заглушил последние удары
сердца Дюваля.
* На рассвете по улицам Парижа медленно брела женщина с собакой.
Наступал новый день, но — не для неё. Адель чувствовала, что умерла
вместе с Жаком.
Повестка во Дворец правосудия не испугала. Оказаться в тюрьме за
убийство? — Безразлично. Жизнь утратила смысл.
Затянутая в чёрный костюм, мадемуазель Мишо в назначенное время пришла
на остров Ситэ; миновав колоннаду дворца, стала ждать у дверей зала.
Выйдя с очередного судебного заседания, седовласый адвокат в мантии
вручил Адели папку знакомых, заполненных корявым почерком, страниц.
-Месье Жак Дюваль передал вам права на посмертное издание его
последнего романа. Все формальности соблюдены.

Дома она открыла первую страницу:
«Я глядел в окно последнего вагона, на бегущую по перрону Адель, но не
слышал её голоса. Лишь лязг колёс и зловещее урчание. Поезд, увозящий
меня на войну, набирал скорость. Хрупкая фигурка в клубах дыма,
бегущая следом, спотыкалась, падала, поднимаясь и снова мчась следом,
уменьшалась, пока не растворилась совсем"...

Растерянно она опустила на колени скреплённые страницы. Из них
вылетела записка, приземлившись в солнечный блик на полу:
«Mon seul*! Пятнадцать лет назад я не смог обречь тебя на уродство. Но
за что свалилось счастье умереть на твоих руках?! Твой Пьер Ланжевен"
*Моя единственная (франц.).

Автор Ольга Дж.

29/03/2022 00:10

От Сентябрь

... да, Анна, март тяжелый, по всем осям координат, но верю, только в доброе, светлое, вечное и этой веры, у нас, славян, не отнять!

Мир дому твоему
И светлому, и чистому,
И светит в том дому
Истина!

28/03/2022 19:31

От Полина Закс

"Когда говорят пушки, музы молчат"
или говорят иначе, чем обычно.

21/03/2022 06:07