Я бы придумала тебя снова – откровением осеннего дождя, листопадом ночи, когда мокрые листья под светом сутулого фонаря опадают на землю, начинающую забывать недавнее летнее марево.
Я бы придумала тебя мелодией февральской метели – той самой, которая однажды закружила нас баховским скерцо, и мы заблудились в Старом городе, зная его до последнего переулка.
Мы заблудились, чтобы забрести к нему в гости?
Нам так казалось!
Мы попали к нему и ночь напролет пили его волшебные фуги, которыми он баловал нас.
Он играл и играл, за окошком метель поднималась, у камина посапывал, вздрагивая, наш рыжий бродяга- пёс, который, зная, что мы обязательно заблудимся, никогда не отпускал нас одних.
Сегодня мы и с ним заблудились, но именно он вывел нас туда, куда было до’лжно.
Он привёл нас… к Нему, к свету его одинокого окна, чтобы разбавить метель Божественной Фугой Гения…
Нам так казалось… Господи, как давно это было…
Я бы снова и снова придумала тебя летом с убивающим солнцем, духотой и засухой.
Ни полумёртвые деревья, ни безжизненные цветы, лишённые живительной влаги, не помешали бы нам опять разыграть нашу давнюю пьесу, что пылилась в углу старого чулана на самой верхней полке среди выцветших нот, листков из альбома с написанными стихами и пачкой потускневших фотографий, скрывающих от мира свидетельства нашего неожиданно- короткого счастья…
Ты когда-то сказал, что оно не может быть долгим, потому что иначе нельзя будет пережить боль потери.
Мы не пережили, потому что были счастливы целую вечность…
Мы не пережили и потерялись.
Не могли не потеряться, потому что пьеса была написана и несколько раз нам даже удалось сыграть её при полном аншлаге.
А дни мелькали тополиным пухом, кленовыми листопадами сгорали в рябиновых кострах, вымерзая до весеннего тепла, чтобы свершить ещё один бег по кругу.
Вечера наполнялись пустотой и причудами воспоминаний, а где-то,
далеко ли близко ли – никто не знает, где,
играла – пиликала, что-то разучивая, скрипочка.
Запиналась, вздыхая, повторяла опять и опять запиналась, и вздыхала снова.
Потом, отыскав нужную нотку, продолжала выводить только ей ведомую мелодию, от чего становилось тепло-тепло где-то под сердцем.
Помнишь: Марина Цветаева, «Час ученичества…»? Он самый, когда всё – только-только и робко-робко рождается прямо здесь, где-то рядом с тобой, а ты слушаешь и дышать боишься, чтобы не спугнуть, и чтобы не оборвалось и звучать продолжало, пусть даже спотыкаясь и вздыхая глубоко от кажущейся безнадёжности…
Пусть, пусть, и пусть!
С чистого листа, как в первый раз, не обрывая никогда, чтобы… звучать продолжало… я бы придумала тебя снова…
03. 07. 09. 2021
|