Под белыми церквями в мраке темном
Женщина глазами голубыми,
Беглая ослица, взгляд нескромный
Возвела глазами впрямь святыми.
Речь подруге подкрутила вторя,
Ксения собралась у порога,
И буянить пламя просит прекратить.
Мир, войну согласьем погубить!
Пристрелить чертей всех горя.
Прекратить потоп, струной смирить.
Без согласья выцвела ослица,
И церковным хором завопив,
Предложила гостье застрелиться,
Удалиться рот рукой прикрыв.
Но церковная прислуга солнцем
Покориться не решилась, несть для ней заслуги больше!
Злостью злопотопье устремилось!
Роем каменным закрыть пути подруге,
Та ослица знать уже должна,
Что мы с ней отныне как недру’ги,
На поляне пламя как волна.
Горем каменным, стопой отныне,
Ненавидимый судьбой пророк,
Сети закрываются святые,
Ксении прибудет лишь порок.
Как ослица восседает прямо,
С бубликом варенье только в рот.
Опустивши пламя плач усталый,
Иступилась к нам стопою в гроб.
И прильнув устало гласом темным,
И нескромно повторив свой вздор,
Ксения прибавилась лишь томным,
Устремляясь к злости, взор.
Но швырнула впрямь, назад, обратно.
Не вопить как больше не просить.
Да воздастся первой троекратно,
А последней будет легче жить.
Да воссядет первая ослица
На крови церковной пусть помрет.
Ей нельзя и Ксении смириться.
Да прибудет жизни взлет.
|
