Я хранила последний оставшийся шанс На рождение с чистым нутром. И отдавши тебе уникальный аванс Я пишу голубиным пером:
"Если раб белокрылый в душе не молчит Нельзя рваться ломать его нимб! Он к тебе обращаясь, истошно кричит И раскрыть просит бешеный лимб.
Безразлично, жестоко и прямо ведёшь Ты себя через жуткий огонь. Смысла нет опасаться, что вскоре умрёшь, Коли проклята кровью ладонь.
Наконец в мире каждый врагом твоим стал, И зовёшь лишь меня отмечать: Вместо тех, кто из дружбы с тобой не восстал, Без пощады всю гниль обличать.
Есть секунды, но главный глубинный твой страх К гробовому воззвал алтарю, А посмертно потерянным в вечных стенах Компас боли уже не дарю.
Все надежды мои на глазах разрушать Тебе было не жалко совсем. И теперь не боюсь я ответно лишать Тебя счастья не нравиться всем.
Ожиданья свои утоплю я во мгле, Горечь смеха затмит мне обзор. Пусть последним, что оставит шрам на тебе Будет мой осуждающий взор. "
|