ЧААДАЕВ И ПУШКИН
ко дню рождения русского философа и публициста
_____________________________
___________________________________
Краткая биографическая справка
о Чаадаеве.
Чаадаев Пётр Яковлевич родился в старинной дворянской семье 7 июня 1794 г.
В 1808-1811 г.г. учился в Московском университете,
был дружен с А.С. Грибоедовым, будущими декабристами
Н.И.Тургеневым, И.Д.Якушкиным. Во время Отечественной
войны 1812 г. участвовал в Бородинском сражении, ходил
в штыковую атаку при Кульме, был награждён орденом св.Анны.
Прекрасно образованный, богатый и красивый аристократ,
всеобщий любимец, Чаадаев в доме Н.М.Карамзина
познакомился с А.С.Пушкиным, на которого оказал громадное
влияние. Вступив в тайное общество декабристов,
участия в его делах не принимал и в 1823 г.
уехал путешествовать по Англии, Франции, Швейцарии,
Италии, Германии.
__
Чаадаев...Для многих из нас это имя прочно связано с Пушкиным, хотя дружба этих людей не всегда была ровной, а взгляды порой оказывались диаметрально противоположными. В 1836 году имя Чаадаева, после опубликования им в журнале "Телескоп" своих "Философических писем", было на устах у всех, затмив собой на время даже имя Пушкина. Написанию Чаадаевым "Философических писем" предшествовало его более чем 3-летнее пребывание за границей, непосредственное знакомство с жизнью и культурой стран Запада, близкое общение с крупнейшими западными философами того времени Ф.Шеллингом и др. Из поездки за рубеж Чаадаев вернулся обновлённым и исполненным одним желанием: сказать правду своей родине, какой бы горькой она ни была, определённо считая, что "любовь к отечеству вещь хорошая, но есть нечто повыше её - любовь к истине". Его "Философические письма" окрашены пессимистическим взглядом на прошлое и настоящее России, которое представляется ему сплошным "мёртвым застоем" по сравнению с жизнью других народов и стран, полной деятельности и смысла.
"Одна из наиболее печальных черт нашей своеобразной цивилизации заключается в том, что мы ещё только открываем истины, давно уже ставшие избитыми в других местах и даже среди народов, во многом далеко отставших от нас. Это происходит оттого, что мы никогда не шли об руку с прочими народами; мы не принадлежим ни к одному из великих семейств человеческого рода, мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, и у нас нет традиций ни того, ни другого. Стоя как бы вне времени, мы не были затронуты всемирным воспитанием человеческого рода... То, что в других странах уже давно составляет самую основу общежития, для нас - только теория и умозрение".
"Что у других народов обратилось в привычку, в инстинкт, - пишет он далее, -то нам приходится вбивать в головы ударами молота. Мы принадлежим к числу тех наций, которые как бы не входят в состав человечества, а существуют лишь для того, чтобы дать миру какой-нибудь важный урок. Наставление, которое мы призваны преподать, конечно не будет потеряно, но кто может сказать, когда мы обретём себя среди человечества и сколько бед суждено нам испытать, прежде чем исполнится наше предназначение"
Эту же мысль развивает Чаадаев и на других страницах своих "Философических писем".
"Исторический опыт, - пишет он, - для нас не существует, поколения и века протекли без пользы для нас. Глядя на нас, можно было бы сказать, что общий закон человечества отменён по отношению к нам... Если бы дикие орды, возмутившие мир, не прошли по стране, в которой мы живём, прежде чем устремиться на Запад, нам едва ли была отведена страница во всемирной истории. Если бы мы не раскинулись от Берингова пролива до Одера, нас бы и не заметили". "Я не хочу сказать, конечно, что у нас одни пороки, а у европейских народов одни добродетели, избави Бог! Но я говорю, что для правильного суждения о народах следует изучать общий дух, составляющий их жизненное начало, ибо только он может вывести на путь нравственного совершенства и бесконечного развития".
По Чаадаеву, только время правления Петра и было попыткой выхода из мёртвого застоя, в котором, по его мнению, находилось государство. Попыткой, так и не поддержанной толком последующими правителями.
"Письма" Чаадаева явились своеобразным манифестом всех тех, кто разделял его воззрения. Казалось, что их автор сознательно решил расставить все точки над "i", нисколько не заботясь о последствиях, ни в коей мере не пытаясь смягчить свою позицию в угоду устоявшейся идеологии и общественному мнению. Некоторая полемичная заострённость и крайность высказываний Чаадаева вполне уравновешивала крайность мнений его оппонентов, утверждавших как раз обратное. Противники взглядов Чаадаева отстаивали необходимость ещё большей изоляции России от вредного влияния "иностранщины", считали, что у России особый путь, которому она должна следовать, подчёркивали превосходство её религиозных и культурных ценностей над другими народами.
Письмо Чаадаева, опубликованное в журнале "Телескоп", вызвало настоящую бурю в обществе, став причиной негодования одних и одобрения других. Задетыми за живое почувствовали себя многие.
"Никогда ещё, с тех пор, как в России начали читать и писать, - вспоминал современник Чаадаева М.Жихарев, - с тех пор, как завелась в ней книжная деятельность, никакое литературное и учёное событие не произвело такого огромного влияния и такого обширного действия... Даже люди, никогда не занимавшиеся никаким литературным делом, круглые неучи и барыни, подъячие и чиновники, потонувшие в казнокрадстве и взяточничестве, тупоумные, невежественные, полупомешенные святоши и изуверы, ханжи, поседевшие и одичавшие в пьянстве, молодые отчизнолюбцы и старые патриоты - все соединились в одном общем вопле проклятия и презрения к человеку, дерзнувшему оскорбить Россию". "С ругательным посланием" в стихах обратился к Чаадаеву известный поэт Языков. Послание начиналось словами: "Вполне чужда тебе Россия, Твоя родимая страна, Её предания святые, Ты ненавидешь всё сполна". По рукам ходил стихотворный ответ Языкову заступившейся за Чаадаева писательницы Каролины Павловой.
Откликнулся, не мог не откликнуться на чаадаевские размышления о России, Пушкин. В письме к Чаадаеву по поводу присланной им брошюры с "Философическими письмами" Пушкин пишет: "Вы знаете, что я далеко не во всём согласен с вами. Нет сомнения, что схизма (разделение церквей) отъединила нас от остальной Европы и что мы не принимали участия ни в одном из великих событий, которые её потрясали, но у нас было своё, особое предназначение. Это Россия, это её необъятные пространства поглотили монгольское нашествие. Они не посмели перейти наши западные границы и оставить нас в тылу. Они отошли к своим пустыням, и христианская цивилизация была спасена... Что же касается нашей исторической ничтожности, то я решительно не могу с вами согласиться. Войны Олега и Святослава и даже удельные усобицы - разве это не та жизнь, полная кипучего брожения и пылкой деятельности, которой отличается юность всех народов?".
"Татарское нашествие - печальное и великое зрелище, - продолжает Пушкин. Пробуждение России, развитие её могущества, её движение к единству, оба Ивана, величественная драма, начавшаяся в Угличе и закончившаяся в Ипатьевском монастыре, - как, неужели всё это не история, а лишь бедный, полузабытый сон? А Пётр Великий, который один есть целая история! А Екатерина, которая поставила Россию на пороге Европы? А Александр, который привёл нас в Париж? и (положа руку на сердце) разве не находите вы чего-то значительного в теперешнем положении России, чего-то такого, что поразит будущего историка? Думаете ли вы, что он поставит нас вне Европы?... Поспорив с вами, я должен сказать, что многое в вашем послании глубоко верно. Действительно, нужно сознаться, что наша общественная жизнь - грустная вещь. Что это отсутствие общественного мнения, это равнодушие ко всему, что является долгом, справедливостью и истиной, это циничное презрение к человеческой мысли и достоинству - поистину могут привести в отчаяние. Вы хорошо сделали, что сказали это громко".
Чаадаеву дорого обошлась его "громкость". Высочайшим указом императора Николая он был официально объявлен сумасшедшим. По этому указу, ему было запрещено выходить из дому и над ним был установлен полицейско-медицинский надзор, его ежедневно посещали врач и полицмейстер. В воспоминаниях Жихарева приведен отрывок из подлинного текста императорского указа: "...появившаяся тогда-то такая-то статья выраженными в ней мыслями возбудила во всех без исключения русских чувство гнева, отвращения и ужаса, в скором, впрочем, времени сменившееся на чувство сострадания, когда узнали, что достойный сожаления соотечественник, автор статьи, страдает помешательством рассудка". Так Чаадаев стал первым инакомыслящим в истории России, чьи воззрения, оказавшиеся в противоречии с официально принятой идеологией и общественным мнением, были восприняты, как симптомы серьёзного психического заболевания. "Больше, чем кто-нибудь из вас, поверьте, - отвечал противникам своих взглядов Чаадаев, - я люблю свою страну, желаю ей славы, умею ценить высокие качества моего народа...Но я не научился любить родину с закрытыми глазами, с приклонённой головой и с запертыми устами". "Я не предвидел, - пишет он Шевыреву, - что унылое чувство поэта...оскорбит москвитян, и уверен был, что оно дышит любовью к родине, хотя и не той самою, которая нынче в моде".
__
К ЧААДАЕВУ
Любви, надежды, тихой славы
Недолго нежил нас обман,
Исчезли юные забавы,
Как сон, как утренний туман;
Но в нас горит еще желанье,
Под гнетом власти роковой
Нетерпеливою душой
Отчизны внемлем призыванье.
Мы ждем с томленьем упованья
Минуты вольности святой,
Как ждет любовник молодой
Минуты верного свиданья.
Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!
Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!
А.С.Пушкин
|
