Неизвестный в этой сказке Разукрасил разной краской Сновидение Степана Многогранного стакана С приговором, - пей до дна! Мол, на дне вина видна И в стремлении к напитку, И в признании попытки Отказаться от вины, Что желания пьяны. Но они своею тенью Не скрывают нетерпенья И, забыв ответить - здравствуй! Встретив, спрашивают Власту, Не подскажет ли она, На каком краю вина?
Власта хмыкнула: - Степаныч, На краю ты ляжешь... на ночь На холодную кровать, Где привык себе скрывать, Что осталось только с ночью Разговаривать воочью. А глаза-то не соврут, Что судьбу несут на суд, Потому что не видна И на каждого одна. Изменил ты ей в ненастье, Вот и вышло боком счастье... Есть одно тебе спасенье, С ночью вместе спать на сене. Травы, скошенные летом, Сохраняют все советы, - И ромашкам и кипреям, И обманутым в апреле.
Сердце в новом сне Степана В грудь толкало неустанно, Но проснулось... Видит ясный День, привязанный у прясла, И кузнечиком подкован, Оборвал короткий повод, Прянул к солнцу на крыльцо, Ловко снял с него кольцо, Окольцованное счастьем, Нанизал, не медля, Власте...
К удивлению Степана Грани старого стакана Тут же стали круглыми, Но чернели углями. На его боку блестящем, - Надпись: "Пить вино не чаще, Чем намечено судьбой С нею жертвовать собой".
- Мудрено... Но незадача, - Повод к выпивке иначий Ничего уже не значит? Чем сомнения отвадить, Если дело выйдет к свадьбе? Просветишь меня ли, Власта? На тебя надежда... Здравствуй!
Власта взглядом обожгла: - Разве я не помогла Изменить твои желанья У стакана жить в закланье? А теперь ты огорчён, Что со мню обручён?..
Ай да Власта! За мгновенье Совершилось омовенье. Начистую был Степан Поцелуем Власты пьян!..
- Извиняй... Но я домыслил, Где сомнения зависли... Да! Я жертвую собой, Чтобы быть всегда с тобой!
Вот и сказки завершенье Под настойку на женьшене.
|