Он промелькнул в сознании усталом без радостей и видимых невзгод слепым пятном, беспамятством, провалом – две тысячи одиннадцатый год.
Вот-вот вплеснёт ослабшая витальность меня в другой предписанный предел, где жизни неизбывная брутальность продолжит в вечность список чёрных дел.
Не возгореться сердцем – я постыдно похож на отсыревшее бревно. В чём зло с добром – уже не очевидно; и в глубине, пожалуй, всё равно.
Распалась связь с людьми. Всё виртуальней резня и бойни в теленовостях. И в отстранённости всё беспечальней тот факт, что жизнь вершится на костях.
Но помню, даже превращаясь в схему, из детства шквальный аромат цветов, и жизни необъятную поэму читать до бесконечности готов.
30.12.2011
|