«Нет, зря вы так, не стоит быть обиженным. Вы однобоко судите о жизни. И вы не правы, чувствуя униженным Удел свой и судьбу. Пусть обездвижены.
Возьмите шире. Вы ль из потерпевших? Вам многих вверен радостный исход. А лица видели, всех тех, сюда вошедших? А после видели? Вы видели уход?
Они же счастливы — а это разве мало? Вас неужели не пленяет эта лёгкость? Им хорошо и беззаботно стало. А мы — причина. Проявите кротость».
«Я удивляюсь вам», — ответил собеседник, — «Познали скверны столько вы, что жить не стоит. Вы что ли праведник? Вы слов святых наследник? Я не могу так, я — совсем другое.
Мне кажется, не должно мне смиренно Всё впитывать в себя, ведь есть же гордость. У вас всё быстро, и порой мгновенно, А надо мной всё долго. Где проворность?
Я видел миг, когда склонивши лица, С позывами, из самых из глубин, Пытаются, сопя, на вас излиться, И вы внимаете, не ведая причин».
«Послушайте», — опять ответил первый, — «Предназначенье наше много выше, Чем вы решили. Пожалейте нервы. И, слава богу, нас никто не слышит».
Журча взволнованно, друг другу вторя стройно, Сокрытые от посторонних глаз, Вели беседу тихо и достойно Две сущности — биде и унитаз.
|