С утра уже укрыт он серебром, ров роковой, где, отработав сроки, лежит гитара с выбитым ребром- -вчерашний друг- у ломовой дороги.
Упали струны втоптанные в грязь, а рчдышком в канаве отоспаться забитый пёс приходит, сторожась, и старые глаза его слезятся.
Тоскливой свечкой догорает взор, не оживут раздробленные звуки, с цепи не ринется взлохмаченный Трезор, не дрогнут струны в горький час разлуки.
Изгнанников не милует земля, их души остывают, тяжелея, и только сон и вьюжная зима, протягивая руки, пожалеют.
|