|
|
 Гляделки
Варвар. Уставился, выпучил буркалы –
чёрные впросинь арийские сливы,
буйвол яремный, – зрачками их бурит, как
свёрлами – немо, по-волчьи тоскливо. | Вижу, сермяга сподобился “слива” –
“СМИ” нашептали о дочке – по-дружески.
Вижу, рука уже “ищет оружия”.
Ладно, смотри, первобытная сила. |
Азия Азии. Нравы восточные.
Странно меня изучает папаша –
сосредоточенно, шилом заточенным.
Шансов не много у нас – в рукопашной. | Месть? Ваххабиты – народ бесшабашный.
Дурень, на яблочке – ни червоточинки,
чистую воду, смакуя (глоточками),
пить бы и пить – из горстей её влажных. |
Нас разделяет почти поколение,
время меж нами насыпало дюны,
море разлила безбрежная лень моя –
что́ между нами могло быть, подумай? | 40 без малого в этом году мне –
Мы не осилим судьбы… к сожалению.
Оба вольны́ и, однако же, пленники –
пленники рока – орбиты, маршрута. |
Фото? Ну, было, снимали… в квартире, но
без фатовато-тупых притязаний
на… юморок с подковыркою фирменной,
на бенефиций “случайных касаний”, | что дозволяет себе, приосанясь,
“фотохудожник” – за шаткою ширмою
блудню на сессию ню ангажируя.
Так не позируют в нашей яранге. |
Было, общались – пристойно, по правилам –
чат, эСэМэС-ки. Но чтоб домогаться?!
Нет! – ни на байт недостойного трафика.
Да, фотография, – все, чем богаты – | пара языческих звёздных агатов
стоящих Мира со всей его славою.
Стало быть,… не провоцируй козла во мне –
все мы здесь, как ни смотри, азиаты. |
Деву смутили “Свидетели Еговы”.
Нашпиговали в головку пророчеств –
больше приваживать было им не́кого!
Ханжеский орден. Прохожих морочат: | “Как Вы относитесь к богу?…”. Короче,
строчкой Писанья впиявятся в эго вам –
всё – человек получил человеково.
Уши развесил – изволь на крючочек. |
“Страсти Христовы, Великая пятница” –
что-то вещала мне об Иисусе
(суд, бичевание, крестораспятие),
Новый Завет, излагая изустно. | Лик лжепророчицы – и́скус искусства,
профиль точёный – восславить аятами…
Мысли крамольные: в жарких объятиях
с ней… Сатана! – до сих пор не отпустит. |
“Мә́рьям, Иса́-пәйгамбә́р”… Экзальтация.
Каин ваш, Отче, аще обнеси мя,
в такт подхватил (с эпизода предательства
действо – до сцены явленья Мессии): | “Мать не узнала в паломнике Сына.
Десять покладистых, славная шатия,
удостоверилась рукопожатием.
Только один усомнился в Нём, циник”. |
В заданной ритмике (на вираже её),
руку Фомы прилагая к запястьям
вещей Кассандры, он перстовложением…
прелюбодействовал, киник, на язвах: | стигмы их стиснул под белою бязью –
разум утратил под чарою черт её.
Благоволение женщины жертвенно –
вплоть до формата “случайные связи”. |
Вот ослепленный Фома прилагается
дерзкой ладонью к открытому сердцу…
Довеку нехристю мучиться, каяться
мигом запретной награды – до смерти. | Словом иудино зло не измерить.
Знойной пустыней предателю маяться –
необитаемой Нубией памяти –
век свой – пока его дни не померкнут. |
Память. Не знаю отравы смертельнее.
Немо – глазами – кричать о пощаде:
трепет, смятенье, мольба на лице её…
Здесь-то Фома,… усомнился, злосчастный. | Век не забыть ему этого часа.
Странная вещ – в полушаге от цели, но
бес, отступился. Предатели делятся
на… записных и случайных… отчасти. |
Кайся теперь до второго пришествия –
рифму терзая за эти минуты,
где проворонил судьбу свою – жест её
благоволенья, что просим мы нудно – | случай с возлюбленной не разминуться.
Пой о страданьях, в словах совершенствуясь.
Дева у входа в достоинство женское
плачет слезами – запомнил, иуда? |
Так, что не надо, почтеннейший, пялится, –
к вам обращаюсь, папаша. Наказан.
Зубр не трогает тёлочек яловых.
Хватит, прошли его лучшие, баста, – | лучшие годы – земля безопасна.
Как ни доказывай Миру, что я ещё…
Только с одной было по-настоящему –
с иеговисткой твоей черноглазой. |
|
|
