Пиительная константа.
Максим Бланк
Наверно суждено ещё
Писать резвее и моложе,
И амольгамою Басё
Крамолить с институткой ложе.
И в такт движениям внимать
Расхлябанное состоянье,
Перстом деяния сметать
В эскадру слов тугих сознанья.
А коль обидит музу кто -
Тому ни часа, ни секунды,
Ни шанса одного из ста,
Не даст сиянье изумруда
Божественных оков любви
Мастерового слога-звука,
Пиита трепетного стука,
До слёз, до терний, до зари...
Ночью внимая фонари
На улице угла с аптекой,
Своею дерзкою потехой,
Рекламою ультрамарин
С улыбкою Денёв Катрин
И кастаньеткою из клуба,
Бутылью коньяка Анри
Из бочек дома Mounier дуба -
Сорокаградусного друга;
Надежды радости мои,
Столичные слогов зарубы,
Бумажных лужиц корабли,
Где писаниною разящей,
Причал асфальтовых дорог,
Военных кожаных сапог,
Политики страны смердящей,
Где места нет иным моралям,
Иным поступкам, и делам,
Где никель и чугуний плавим
Восоколобым палачам.
Уничтожаем повсеместно,
Стирая имена святынь,
Хотя воспетых и помпезно,
Но всё-таки, пока, гордынь.
Им места нет, не будет, нету
Средь новых пламенных очей,
Церковных ссучиных свечей
Пятиаршинною монетой,
Продавшейся красою злата
Историей святынь земли,
Что на деяния богата
Деянием, уже, пыли.
Зачёркиваю грубо мысли
В бумажный флот асфальта луж -
Ещё живой, я, всё же, муж
И строки бурею зависли.
Но места нету им на полке
Благопристойностей младых,
Где руки уж не жадно колки
Чтецов любезных и скупых.
И тонет флот сей во бумаги
На мостовых, каких-нибудь,
Где тонкою стезёю путь
Не так тернист уж для отваги.
И погружаясь в воду, словно,
Крещение придав строкам;
Расходимся мы полюбовно
По разным странам, и стропам.
И девица будет смеяться
Пииту пьяному в лицо,
Губами жарко целоваться
Изволит всем смертям на зло.
Но знай, пиит, невольник страсти,
Что светит сильно и давно
Звезда изящности, и счастья,
Где постоянен ты - в гавно.
|
