Сцена 1
Утро. Ланка. Дворец Раваны. Сад в женской половине дворца. Сита, в окружении свирепых ракшаси, восседает на берегу небольшого пруда, поверхность которого покрыта белоснежными лотосами. Входит Равана.
Знаком, велев свите удалиться, усаживается рядом с прекрасной пленницей.
Равана
Утешься Сита. Отчего ты так печальна?
Тоска губительна для любящего сердца.
Ждёт мир подлунный с нетерпением венчанья,
Готовый ниц передо мною простереться.
(Прикасается своей огромной ладонью с унизанными драгоценными пальцами к плечу Ситы)
Позволь души твоей заняться врачеваньем:
Всё, чем владею я, дитя, к твоим услугам!
(Сита с отвращением отстраняется)
Равана
(Угрожающе)
Быть может, сносишься с супругом прежним втайне?!
(В сторону)
Тот не солжёт, кто основательно напуган.
(Хвастливо)
Трепещет Индра царь богов перед Раваной
И погубить меня напрасно ищет средства,
Сочтя, что силы будут больше, чем не равны,
Едва я вздумаю на трон его усесться!
Я получил благословение от Брахмы!
Кто славен тем же из живущих ныне смертных?!
Мне: ни в порочности, ни в святости нет равных!
(Несколько понижая голос)
Меня страшится сам отец творцов Вселенных…
Сита
(Стремительно поднимаясь с места)
Тебя в веках прославят трусость и коварство!
Подстать душонке мерзкой ракшаса обличье.
Твоей не стану, демон, можешь не стараться.
Супругой Рамы Сите быть куда приличней.
Женою шудры стать почётней и чандалы,
Чем выносить прикосновенья людоеда!
Судьба к иной любви меня предназначала
И до тебя мне ни малейшего нет дела.
Внушать одно способен чувство – отвращенье!
Зловонье трупов для тебя благоуханье.
Налитых кровью глаз безумное вращенье
Упасть вот-вот меня принудит без дыханья.
Кичишься святостью напыщенно подложной,
Не зная цели своего существованья!
Ты дни и ночи напролёт молиться должен,
Затем, что б Он не воплотил твои желанья!
Равана
(Холодно)
Молчи безумная! Мной сказано довольно,
Чтоб пробудить к себе любовь в жестоком сердце.
Когда не хочешь стать рабынею безвольной
Я впредь советую тебе поостеречься.
Отказа больше не приму. Клянусь Паталой.
Когда Раване не желаешь стать супругой,
То быть наложницею более пристало
Той, что не может отличить врага от друга.
Сита
(Хладнокровно)
Бог возместит тебе сполна мученья Ситы:
Ты оскорбленье смоешь собственною кровью.
Тому, в ком слава воедино с честью слиты
Объятья пылкие навстречу я открою.
(Смягчившись)
Ступай теперь, как есть на берег Океана,
Молись как прежде, преисполнившись смиренья.
Быть может, завтра сменит гнев на милость Рама
И ты спасёшь свой дивный мир от разоренья.
Равана
(Снисходительно)
Твой простодушный лепет слушать не желаю.
Пустая выдумка капризного ребёнка.
Сита
(В сторону)
Он прав: нет смысла дольше спорить с миражами.
Порою вслух я размышляю слишком громко.
Равана
(Задумчиво)
Прохладу ночи яркий полдень сменит зноем –
Извечный ход вещей ниспосланный нам свыше.
О, Лакшмидеви воплощение земное,
Господь молитвы покаянной не услышит.
Сита
(Не в силах скрыть своего удивления оттого, что Раване известна её истинная природа)
За что Всевышнего столь яро ненавидишь!?
Равана
(Невесело усмехаясь)
На то, Его непререкаемая воля.
Сах на тат йайа ива – теджах брахмариши1.
Я – Джая2, принявший обличие иное.
Виджая – Кумбхакарна, лев среди ракшасов.
Мы сыновьями Дити3 были в Сатья-югу.
Сита
1 «Сах на тат йайа ива: теджах брахмариши» - Я не тот, кем кажусь – проклятие божественных мудрецов.
2 Джая - Джая и Виджая – спутники Господа охранявшие вход в Вайкунтху, не пропустившие великих сыновей Брахмы, за что в Сатья-югу они были вынуждены родиться как Хираньякашипу и Хираньякша, в Tрета-югу - как Равана и Кумбхакарна, а в конце Двапара-юги - как Шишупала и Дантавакра. Чтобы избавиться от последствий своего греховного поступка, Джая и Виджая согласились временно стать врагами Господа, и, погибнув от руки Господа, обрели освобождение.
3Хираньякашипу (брат Хираньякши) – сыновья Дити и Кашьяпы. Хираньякашипу - в древнеиндийской мифологии неуязвимый царь асуров, захвативший власть над миром; убит Вишну.
(Придя в себя от изумления)
Вараха1 дайтьев умертвил в бою ужасном,
Всему живому, оказав тогда услугу…
Равана
(Утвердительно кивнув всеми десятью головами)
Господь нам дал тела ракшасов в Трета-югу2,
Благословив своим рождением Икшваку.
И род Митхилы отличил через супругу,
Назвав отцом своим безгрешного Джанаку.
Сита
(Презрительно)
Исчадье Ада. Замолчи. Ни слова больше!
Да ты последнего из смертных не свободней!
И погребённый под, желаний своих толщей
Мне возвещать посмел о Промысле Господнем?!
Нет, ты действительно считал, что я поверю,
Будто Всевышний посвящает в свои планы,
Того, кто норовом, скорей подобен зверю,
Чем наделённому рассудком?! Вождь бесславный,
Неисчислимых полчищ демонов, ты – проклят.
И только в этом, разве что не сомневаюсь.
А, что до прочего – громам ущелья вторят,
Хоть и не в силах воплотить последних ярость.
Равана
Какая разница теперь: чему ты веришь,
А что надменно подвергаешь осмеянью.
Господь известный устроитель таких зрелищ,
Где миллионы обрекают на закланье.
Сита
Глупец, тебе ль судить о том, кого не знаешь.
Равана
(С грустной улыбкой)
О, Сита, Он непостижим в своей природе.
Сита
(Невольно улыбаясь в ответ демону)
1Вараха (Санскр.) – Вепрь-аватара Вишну; третий по счету.
2Юга (санскр. युग, yuga, букв. «пара») — в космологии индуизма — мировой век, четвёртая часть махаюги. Восьмитысячная часть Кальпы. Век Мира, которых всего четыре, и ряды которых последовательно проходят в течение манвантарного цикла.
крита (санскр. कृत), «свершение», также сатья (санскр. सत्या), «достоверность»;
трета (санскр. त्रेता), «тройка (в игральных костях)»;
двапара (санскр. द्वापर), «двойка (в игральных костях»);
кали (санскр. कलि), «пустой бросок (в игральных костях)»
В каждой последующей из Юг внутри цикла понимание Истины и нравственность уменьшаются, а невежество растет. Каждой Юге предшествует период, названный в «Пуранах» Сандхья, сумерками, или переходным периодом, а за ней следует другой период такой же длины, называемый Сандхьянса, «часть сумерек». Каждый из них равняется десятой доле Юги. Группа четырех Юг сперва исчисляется божественными годами, или «годами богов» — каждый такой год равняется 360 годам смертных людей. Период соответствующий 4 320 000 годам называется Махаюгой или Манвантарой. 2 000 таких Махаюг, или период в 8 640 000 000 лет, составляет Кальпу: последняя является лишь «днем и ночью», или двадцатью четырьмя часами, Брамы. Таким образом, «век Брамы», или сто его божественных лет, должен равняться 311 040 000 000 000 нашим смертным годам. (Википедия).
Вот уж воистину грехов вселенских залежь?!
Равана
Но, ведь иной и ест немного, а – дороден…
У нас у каждого своё предназначенье,
Однако цели служим общей мы бесспорно.
Знай, это – Рама мне внушил к тебе влеченье.
Сита
(В сторону, растерянно)
Настолько правды в этом, же и вздора.
(Раване)
Как бы там ни было: готовься к смерти, ракшас.
Господь всемилостив, но в гневе царь Айодхьи.
Им не одно земное царство разрушалось…
Равана
(Поднимаясь на ноги)
Передо мной бежали в страхе полубоги.
А впрочем, Сита, ты права: опасно медлить,
Когда соперник меч направил в сердце Ланки.
Мы снова встретимся с тобою, после смерти.
Настало время собирать бойцов в фаланги.
(Уходит)
(В ветвях деревьев появляется Хануман и, заметив Ситу, пытается привлечь её внимание незаметно для стражниц)
Хануман
(Шепотом)
О, Лакшмидеви. Сита, Сита…
Сита
(Удивлённо оглядываясь по сторонам)
Что такое?!
(Горестно вздохнув)
Я в шуме ветра различаю чей-то голос…
Молю, кто б ни был ты, оставь меня в покое.
Когда бы небо вдруг над миром раскололось
И сам Господь сошёл по облачным ступеням,
А время в страхе перед ним остановилось,
Я ниц простёрлась бы тотчас с благоговеньем
И смерть из рук Его принять почла б за милость.
Что может быть ужасней жизни в заточенье?
(Наконец замечает Ханумана, держащего в лапе перстень, принадлежащий Раме)
Но наблюдая птиц порхание ревниво,
Соизмеряя боль души с предназначеньем,
Я, слова жалобного вслух не проронила.
(Взглядом указывает ванару на укромное место среди корней гигантского дуба)
И недостаточным сочтя страданья Ситы,
Судьба решила их, как видно преумножить…
Хануман
(Улыбаясь, протягивает царице перстень)
О своей будущности Господа спроси ты.
Сита
(Прижимая его к сердцу и с тревогой оглядываясь по сторонам)
Мы не одни с тобой.
Хануман
Я буду осторожен.
(Не в силах оставаться долго серьёзным)
Гость долгожданный, а приём, отнюдь не важен.
Кто непочтительным был с Ситой из ванаров?
Скажи, и мы его по-своему накажем,
Сил не жалея для напутственных ударов.
Сита
(Словно не слышала слов Ханумана)
Ванар, а как тебе достался этот перстень?
Что с обладателем его случилось прежним?
Хануман
(Внимательно взглянув на царицу)
Я понимаю, что вопрос мой неуместен,
Но неуменье чувств таить прости невежде.
Могучий ракшас ужасающего вида,
С которым ты вела приветливо беседу…
(В сторону, сложив молитвенно ладони)
И да простит мне подозрения Говинда.
(Обращаясь к Сите)
Уж не Равана ли, что вызов бросил небу?
Сита
(С досадой)
Да. Это так, ванар, а что с моим вопросом?
Хануман
Позволь представиться: я – подданный Сугривы.
Веду свой род от бога ветра1 …
Сита
(В сторону, с отчаянием)
Как непросто,
Порой от смертных получить ответ правдивый.
Когда бы был ванар рождён от деви Сомы,
То получил бы ум недюжинный в наследство.
А, так, рассудок его ветра невесомей:
Уже готов по всей Вселенной разлететься.
А впрочем, я и без ванара твёрдо знаю:
Ничто не может в этом мире длиться вечно.
1Хануман (санскр. हनुमान् «разбитая челюсть») — божественная обезьяна, сын бога ветра Ваю и апсары Пунджисталы. Один из главных героев «Рамаяны», друг Рамы и Ситы.
Пускай болтает хоть весь день про свою стаю,
Я отнесусь к нему с терпеньем бесконечным.
Хануман
… вняв зову сердца, я попал в леса Дандака.
И находясь в трёх днях пути от Читракету,
О, Мать, от счастья, я ну разве что не плакал,
Когда увидел Раму…
Сита
Что важней, чем это?!
И ты мой слух терзал пустою болтовнёю,
Вместо того чтоб повестить, зрел Икшваку?!
Хануман
(Лукаво)
Только скажи и я обиду кровью смою
Или Равану, как паршивую собаку…
Сита
(Умоляющим голосом)
О, Хануман, прошу, молю: не надо больше!
Порадуй Ситу односложностью ответов.
Здоров ли Рама, как и прежде?
Хануман
(Ворчливо, недовольный тем, что Сита не позволила ему блеснуть красноречием)
Всё такой же.
Сита
(Сделав над собой усилие, пытается ответить в тон ванару)
И он с Равной, чем-то схож?
Хануман
(Насмешливо)
Как тьма со светом!
Сита
Здоров ли брат его возлюбленный?
Хануман
Лакшмана?
Кто неотвязностью своею сходен с тенью?
Тот, кому верность Раме в прочих нежеланна?
Сита
(Улыбаясь метким определениям Ханумана)
Его не спутаешь с другими.
Хануман
Несомненно.
Мать, не довольно ли взаимных притязаний?
Нам друг о друге всё доподлинно известно.
Быть может, времени на спор терять не станем
И, не таясь, вдвоём покинем это место?
Сита
О, не терзай мне сердца. Я ли не мечтала.
И дни и ночи, пребывая в заточенье,
Чтоб Рама снял с души разлуки груз печальный
И положил конец супруги злоключеньям.
Но точно так, как недоступна пониманью
Простого смертного божественная сущность,
Отца творцов вселенных волю выполняя,
Проникнуть в цели Его Промысла не тщусь я.
Угодно Господу, чтоб Лакшмиджи страдала?
На несчастливую судьбу роптать не смею.
Что жизнь и смерть моя: ни много и ни мало…
Хануман
(Задумчиво)
Чем бескорыстней жертва, тем душа святее.
(Занавес)
|
