АЛЕСЯ В ЗАЗЕРКАЛЬЕ или сказ о старом деспотичном маньеристе.
1.
Свою судьбину тихо волоча
В толпе людишек мерзостью скотливой,
Под нос великих истин бормоча,
Казалася Алеся мне стыдливой.
Но стыдством и обрюзглостью она
Пыталася унять свои пороки.
А всяческие знатные князья
В любви к Алесе были слишком стойки.
Она же издеваяся, жестка
И даже не по-детски несуразна,
Быдливостью своею с высока,
Вела с князьями крайне безобразно.
Кого – прищучит с фройляной в саду,
Кого и вовсе - пристыдит прилюдно.
Кому – наговорит распут бурду,
Кого – накажет плетью безрассудно.
Лишь папенька, Рудольфио Анри,
К Алесе неуклонно благосклонен.
Браслетики, подвязки, янтари -
Отец к своей дитяти юной скромен.
Вот жаль, что маменька не дожила.
Жестокая болезнь её скосила.
Любила её мама зеркала,
Поскольку с детства та была красива.
И красотою одарить смогла
Свою дочурку, милую Алесю.
Ходили слухи, что заволокла
Её маман несчастная болезнья.
Что, из зеркал являлись к маме той
Различные видения смурные.
И пред луною божественно нагой
Она входила в зеркала ночные.
В усадьбе все боялися её.
Тот взгляд очей престранных утончённых
И несуразной жизни бытиё
С крестьянами в сенях разгорячённых.
И прибывала часто её мать
В греховном, и развратном нетерпенье.
Рудольфио Анри устал уж ждать;
Когда покинет жинку прегрешенье.
И батюшки игумны из Москвы
Не в силах были разрешить дилемму,
Что мама её тихо от тоски
Кидалася на сеновал в измену.
И за тревожных пару тройку зим
Она скончалась возле сеновала.
Рудольфио Анри был ей любим,
Но этого ей было в жизни мало.
А девочка Алеся всё росла
И стала уже барышнею юной.
И расцветала девичья краса;
Краса цветка чудесной неги буйной.
Она любила с детства чистоту
Соцветий и природу мирозданья.
И всё скрывала девичью мечту:
Влюбиться. (Но в кого?) До бессознанья.
О принцах у неё была мечта ,
На лошадях на белых да каурых.
Венки всё детство с хилого моста
Она кидала в грёзы трубадуров.
И в день, когда исполнилося ей
Уже обзаводиться женихами;
Она пропала в комнате своей
Гадая с зеркалами и с венками…
И через пару тройку летних дней,
Когда луна свой блин озолотила;
Посыпались князья младые к ней,
Которых она в юности журила.
Но изменилось что-то у неё.
И с тайной в сердце, в грустном умиленье,
Она надело старое трепьё;
Своей маман, что слыла в прегрешенье.
Князья в усадьбу, за Алесей той,
Спешили из своих дворцов с гербами.
За девицей красавицей-мечтой…
Дорогами, тропинами, лесами…
Рудольфио Анри в стязе любви
К жене своей, что потерял когда-то,
Все ночи напролёт и до зари
Бродил под сеновалами поддато.
И не в ладах смириться да забыть;
Казнил под утро тех крестьян, что ею
Нещадно упивались, чтобы слыть
Синьорами, что мяли Галатею.
От кучи всяких княжеских соблазн
Алеся предпочла свои глумленья.
И пеленой закрученности фраз;
Давала шанс князьям всем в удивленье.
И вот однажды в их цветущий сад
Забрёл старик обшарпанный и дряхлый.
И исходил смердящий аромат
По всем кустам его одеждой чахлой.
Увидев старца с палкою-клюкой,
Алеся подошла к нему неспешно,
Сказав: «Ты что забыл тут, друг смурной,
И почему одет ты так потешно?»
- Ну, здравствуй, Свет Алесенька, моя!
Не спрашивай «откуда знаю имя».
Историю хранит сыра земля.
Сомнения, тревога и гордыня!
Живёт вот человек – и его нет.
Не просто так всё крутиться – вертится.
И дудка и в дерзновенный флажолет
Не просто так, под утро, превратиться.
И лебедь, ничего – не пропадёт.
Не превратиться в дряхлую гусыню.
Отец твой твоей матушкой живёт,
Ваяя в себе вечную богиню.
Коль хочешь своему отцу помочь,
То этой ночью скинь с себя одежды
И в зеркала вступи смелее прочь.
Они всегда с тобою были нежны…
Князья не забавляют уж тебя,
А зеркала – чудесная забава.
Они, когда ты мимо проходя;
Влюбляются в твои младые нравы.
Не бойся их. Они тебе друзья.
И верою своей они всех паче,
Милее; не служанки иль князья…
Знай; зеркала – в любови, не иначе.
Но только в полночь к ним ты подойди,
Когда часы пробьют двенадцать к ряду.
Рукою лишь по стёклам проведи –
И воздадут они тебе награду.»
Пропал старик, лишь посох под кустом
А старика и след простыл. Вот диво!
- Почто мне зеркала и тот Садом? –
Алесеньке присталося игриво.
Гуляя в парке, возле озерца,
Она отца увидела, узрела
И вытерев слезинку у лица
Ей мысль о зазеркалье завладела.
«А что, если старик хмельной не врёт?
И, в самом деле, зеркала – ведь други!
Так что же я стою? Вперёд! Вперёд!
Нет ничего несчастнее разлуки.
(продолжуха следует, ежели изволите-с)
|
