Бежала девочка к ручью,
Под сенью яблони налитой,
Ласкал любимую свою
Жених, от глаз листвой прикрытый.
Кормила грудью сына мать,
А на дворе играли дети.
Дарило солнце благодать,
Будя порыв к перу в поэте.
С коляской парком шла чета,
Вторым беременная дева,
В очах светилась доброта,
А на душе не тени гнева.
Закрыла туча солнца лик.
Не добежав, девчушка встала.
Сквозняк холодный в тот же миг
Скользнул по улицам Цхинвала.
Забила установка «Град»
С лица земли, стирая город.
Плач, крики, кровь, кромешный ад…
В сердцах животный страх и холод.
До свадьбы было восемь дней.
Над изуродованным телом,
В крови возлюбленной своей
До половины обгорелой
Терзался юный паренек,
Зжимая челюсти до хруста.
Потух священный огонек
И в рваных душах стало пусто.
Кормила грудью сына мать
Он спал еще на теплом теле,
Посмеет кто ему сказать.
О демократии в прицеле?!
Чета второго не родит, -
Он умерщвлен осколком в чреве.
Отец и старший брат убит,
Глаза горят в застывшем гневе.
Руины, дым, огонь, тела,
И запах тлеющего мяса,
Сгорают, кто живьем дотла,
А кто душой до смерти часа.
А снайпер бьет по старикам,
Из пресловутой «М-16»,
По окнам, выбитым в домах,
И жертвам некуда деваться.
Кто дал приказ идти войной?
Кто в перекрестии прицела?
Кто хочет, чтоб такой ценой
Россия-мама присмирела?!
Альянс, Америка, жрецы
Масонских лож гнилой Европы,
Ростовщики, рабы, купцы,
Свободой пьяные холопы?!
Мы соберемся в крестный ход,
Нам меч хранитель ангел вложит.
Свобода чужда – мы народ –
Где воля нашу суть итожит.
Поднимем знамя и кресты,
И встанем все в защиту мира.
Эфес меча, сомкнув в персты
Изрубим адского кумира.
Мы шли, спасая стариков,
За спины нам вставали дети,
Что потеряли отчий кров,
Будя порыв к стрельбе в поэте.
«Их мир» о нас как о чуме,
Писал, но как чумы боялся,
И в это время о войне
Из них никто не заикался.
Угроза их свободе мы, -
Писала западная пресса
А под покровом сатаны
Служилась в черном храме месса.
Нам не навесить ярлыков,
И нас не запугать доколе,
Свободе рабской их божков,
Мы ставим против слово – ВОЛЯ.
|
