Тихой сапой, редеющим фоном, Закусив под рукав аромат, Харитоном иль грубым Пифоном Я войду в Александровский сад.
Там смердят паразитные гады И гнетущ позолочен блик. Эвмениды проклятий Эллады Тенью мстят на попов материк.
Наблюдая волшебные капли Кладью каменной жёсткой вины, Позабытые с граблями пакли Заколоченной древней стены.
И у врат отражения пекла, Что отрезано чёткой чертой, Вижу оттиски старого пепла Пятекрылой железной звездой.
С водружённым фаянсовым троном Из заранее спрятанных лет, Проклиная изменой закона И не зная, что будет в ответ.
Брег стигийский я даже не помню. Не пристало спускаться во век В непробудную мутную бойню, Где жесток показавшейся брег.
Сдохнув в этой кромешной глубине, Поперёк всех законов Бора, Александровской жуткой пучине, От собора ввысь до топора.
Шум дерев пресловутостью стонет, Увидавши тебя на черте И листами прикрывши ладони, Ветви тянет убого к воде.
Куполами кресты засияют И низвергнуться стаи-дома. Умирают сады, умирают. Бурей белой влачится зима.
|